– Заставь себя: второй глоток будет легче, а третий еще легче.
После второго глотка мать положила вилку на тарелку.
– Не могу: нехорошо… Лучше уж и не пробовать…
– О, мама!
– Не беспокойся, моя дорогая. Это пустяки. Я ведь не двигаюсь – надо ли удивляться, что у меня нет аппетита! И потом – я так устала от езды… Вот отдохну, и аппетит появится…
Она скинула с себя платок и, задыхаясь, опять легла. Заметив у дочери слезы на глазах, она попыталась ее развеселить.
– Рис у тебя очень вкусный, ешь его… Ты работаешь, тебе нужно больше пищи… Поешь, дорогая!
– Да я и так ем… Видишь, мама, я ем…
Но на самом деле она глотала через силу, принуждая себя. Впрочем, слова матери все же утешили ее, и она стала есть как следует, так что скоро от риса ничего не осталось. Мать смотрела на нее с нежной и грустной улыбкой.
– Вот видишь, дорогая, стоит только себя заставить… – сказала больная.
– Ах, мама! Ответила бы я тебе на это, да не решаюсь.
– Ничего, говори…
– Я бы ответила, что ведь только что я тебе советовала то же самое, что ты мне теперь говоришь.
– Я больна…
– Вот потому-то мне и хочется сходить за доктором… В Париже много хороших докторов.
– Хорошие-то пальцем не шевельнут, если им не заплатят денег.
– Мы заплатим.
– А чем?
– Деньгами. У тебя в платье должны быть семь франков[7] и еще флорин[8], которого здесь не меняют… Да у меня семнадцать су. Посмотри-ка у себя в платье.
Черное платье, такое же потрепанное, как и юбка Перрины, только менее пыльное, лежало на постели вместо одеяла. В кармане его действительно отыскались семь франков и австрийский флорин.
– Сколько тут будет всего? – спросила Перрина. – Я плохо знаю французские деньги.
– Я знаю их не лучше тебя.
Они принялись считать и, определив стоимость флорина в два франка, насчитали девять франков и восемьдесят пять сантимов.
– Ты видишь, у нас даже больше, чем нужно на доктора… – продолжала Перрина.
– Доктор меня словами не вылечит. Понадобятся лекарства, а на что мы их купим?
– Вот что я скажу тебе, мама. Над нашей фурой везде смеются. Хорошо ли будет, если мы приедем в ней в Марокур? Как на это посмотрят наши родные?
– Я сама опасаюсь, что это им не понравится.
– Так не лучше ли от нее отделаться, продать ее?
– За сколько же мы ее продадим?
– Да сколько дадут… Кроме того, у нас есть фотографический аппарат; он еще очень хорош. Наконец, есть матрац…
– Стало быть, ты хочешь продать все?
– А тебе жаль расстаться?
– Мы прожили в этой фуре больше года… В ней умер твой отец… Со всей этой нищенской обстановкой у меня СКАЧАТЬ
7
8