The Odyssey (Translated into verse by Alexander Pope with an Introduction and notes by Theodore Alois Buckley). Homer

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ всегда напряжённое «советское лицо», смотрели друг на друга, и в глазах у них была любовь и грусть.

      Особо следует сказать о театре и базаре Городка.

      Но, конечно, вначале – о базаре. Он уж куда важнее театра. И даже – кина. Ибо базар – это и театр, и кино, и оркестр народных инструментов. Даже, может, и Совет Министров – просто вот об этом лучше не говорить.

      Итак, базар, базарный день. Утро, пятница. Уже все столики торговые заняты.

      Куры, утки, гуси. Яичек корзины. Масло, сметана, творог, сыр.

      А ягода-малина. Капуста, огурчики, «лучок-стручок, чё ты смотришь, мужичок».

      Мужички, что на самом деле на продавщиц поглядывают, краснеют, отходят, закуривают свой самосад.

      А недалеко уже Шлойме свои бороны, уздечки, обручи, подковы работает.

      Мужики смотрели, спорили, ругались, покупали.

      За Шлойме была площадочка. Звали её Цыганская. Туда цыгане приводили коней. Нарядных, вымытых. Ох, селянин, умрёшь – да купишь.

      Ещё эта площадочка была интересна, когда рынок уже закрывался.

      Темнело. Но городская власть – ох, мудра, прости Господи.

      На площадке поставили три столба, и свет ночной, привлекая мошкару и ночниц, не давал возможности уйти молодёжи да и остальным.

      Неправильно мы написали «молодёжи». Все были на этой площадочке молодые.

      И начиналось!

      Бас под гармошку вдруг начал рассказывать:

      …Когда б имел златые горы

      И реки полные вина…

      Около столба с лампочкой скромно сидел баянист. У ног, как водится, картуз. Понятно, для поддержания тонуса.

      Первого певца заменял тенор, чисто выпевавший:

      …Живёт моя отрада

      В высоком терему.

      А в терем тот высокий

      Нет ходу никому.

      Конечно, публике, а её-то стало неожиданно много, всё было приятно и по душе. Уже девчонки да молодухи стали подпевать про Хасбулата удалого.

      Народ подпевал. Кто-то уже приплясывал, но все смотрели налево.

      Слева стояла группа цыган. Настраивались гитары. Девушки оправляли тихонько шали, юбки, шальвары и… ждали. Отмашку дает главный. А у вольных цыган дисциплина ещё круче, чем в армии или, не к ночи помянуть, в лагере.

      Уже спели под скрипку ребятишки с девочкой «Купите бублики, горячи бублики», когда один из цыган (ах, красив черт!) мигнул Маше, буркнул:

      – Заводи, Маня, заводи.

      И тут же красивая Маша выскочила на площадку. За ней – два парня с гитарой.

      Ай, загулял, да загулял

      Да Ваня, мураш бара… –

      закричала, запела, зарыдала Маша, помахивая тихонько шелковым платком.

      Да бить ловэ ев, дылыно,

      Пронил капа.

      О хэладэ лэс ухтылдэ,

      Ромалэ-лэ.

      Ай, загулял,

      Да загулял

      Да Ваня, молодец удалой.

      Да СКАЧАТЬ