Канифоль. Наталья Сергеевна Гордеева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ полу в раздевалке в припрятанные от балетного завхоза картишки; теснясь в кулисах, трактовали позы разогревающихся балерин и угрожающие разговоры тел. Ступня, развёрнутая в сторону конкурентки и поставленная на носок – «Я тебя раздавлю». Нарочито вывернутая пяткой наружу – «Тебе со мной не сравниться». Рука, упёртая в бок – «Меня не запугать». Демонстративное подтягивание гетр – «Я возьму своё по праву».

      Амелия не признавала соперничества. Она была выше этого. Подшивая к балеткам ленточки вместо клевания носом на уроке химии, она рассуждала:

      – В каждом изначально заложен некий потенциал дерьма. Кто-то выходит в ноль, проживая жизнь честно, кто-то приумножает.

      – А мы?

      – Мы прячемся за кулисами.

      Она отрезала нитку, втыкала иглу в катушку и, посасывая уколотый палец, досадовала:

      – Жаль, канифоли, чтобы притереться к жизни, не существует.

      Прощаясь после занятий, Амелия густо мазала губы цветным бальзамом и оставляла след на щеке подруги. Как Мона. Соне становилось не по себе. Впрыгнув в вагон метро, она вынимала складное зеркальце и смазывала непрошенную печать отличия, покуда суровые боги танца не отняли силы у Амелии и не прибавили их ей.

      Идя по стопам тёти, Соня знала: она – фигляр; хамелеон, способный лишь повторять и притворяться. Мона готовила племянницу под себя, как готовят мумию для загробной жизни; как избранное тело для реинкарнации, а для этого сперва полагается изгнать душу носителя. Соня – её глиняный голем, её аватар. Смоляное чучелко, которое оживёт, став частью балетной труппы.

      Под гнетом возложенной миссии она училась, переходила в старшие классы; работала до изнеможения у станка, выходила на сцену; скучала по Азизу, дружила с Амелией, а в груди у неё разрастался айсберг.

      – Подожди, вот когда влюбишься, мир заиграет новыми красками, – подбадривала её Амелия, выжимая трико над раковиной.

      Она стирала форму между занятиями, завернувшись в пыльный гимнастический коврик. На внутренней поверхности бёдер ее кожи не касался загар – как у оленя.

      – Ошибаешься, – отвечала Соня. – Со мной подобного не случится. Мне не из чего генерировать любовь.

      К десятому классу в шкафу раздевалки висело пять репетиционных шопенок из девяти, разной степени застиранности. Места стало больше, смеха и разговоров меньше. У Сони трижды за год наступали женские дни, но так неудачно, что выпадали на репетиции. Приходилось заниматься в чёрных шортиках поверх купальника; все видели и понимали, почему, и от стыда она мечтала самовозгореться посреди зала, и чтобы никто не смог её потушить.

      Ложась спать, она приподнимала голову и смотрела на свой живот. Ей чудилось стадо коров, горестно бредущих через его впалые очертания. Голодные стада, голодные годы.

      Соне снились танцовщицы, пойманные в канифольные крупинки, как жуки в янтарь.

      ***

      Субботним утром лимонные джинсы Моны прошествовали в комнату Сони и плавно опустились СКАЧАТЬ