Сочинения. Василий Розанов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ испугавшись: – «Что вы, барыня?» Заплакав, ответила: – «Это нам Бог вас послал. И здоровье у вас слабое, и дома несчастье (муж болен, лежит в деревне, без дела, а у ребенка – грыжа), а вы все работаете и не оставляете нас». И отошла. Не дождавшись ни ответа, ни впечатления.

      Есть вид работы и службы, где нет барина и господина, владыки и раба: а все делают дело, делают гармонию, потому что она нужна. Ящик, гвозди и вещи: вещи пропали бы без ящика, ящик нельзя бы сколотить без гвоздей; но «гвоздь» не самое главное, потому что все – «для вещей», а с другой стороны, «ящик обнимает все» и «больше всего». Это понимал Пушкин, когда не ставил себя ни на капельку выше «капитана Миронова» (Белогорская крепость); и капитану было хорошо около Пушкина, а Пушкину было хорошо с капитаном.

      Но как это непонятно теперь, когда все раздирает злоба.

* * *

      В поле – сила, пол есть сила. И евреи – соединены с этою силою, а христиане с нею разделены. Вот отчего евреи одолевают христиан.

      Тут борьба в зерне, а не на поверхности, – и в такой глубине, что голова кружится.

      Дальнейший отказ христианства от пола будет иметь последствием увеличение триумфов еврейства. Вот отчего так «вовремя» я начал проповедовать пол. Христианство должно хотя бы отчасти стать фаллическим (дети, развод, т. е. упорядочение семьи и утолщение ее пласта, увеличение множества семей).

      Увы: образованные евреи этого не понимают, а образованным христианам «до всего этого дела нет».

* * *

      – Зачем я пойду к «хорошему воздуху», когда «хороший воздух» сам ко мне идет. На то и ветерок, чтобы человеку не беспокоиться.

      (на: «поди гулять, хороший воздух»).

* * *

      Когда жизнь перестает быть милою, для чего же жить?

      – Ты впадешь в большой грех, если умрешь сам.

      – Дьяволы: да заглянули ли вы в тоску мою, чтобы учить теперь, когда все поздно. Какое дело мне до вас? Какое дело вам до меня? И умру и не умру – мое дело. И никакого вам дела до меня.

      Говорили бы живому. Но тогда вы молчали. А над мертвым ваших речей не нужно.

      (за набивкой папирос).

* * *

      Смерть есть то, после чего ничто не интересно.

      Но она настанет для всего.

      Неужели же сказать, что – ничто не интересно?

      Может быть, библиография Тургенева теперь для него интересна? Бррр…

* * *

      «Религия Толстого» не есть ли «туда и сюда» тульского барина, которому хорошо жилось, которого много славили, – и который ни о чем истинно не болел.

      Истинно и страстно и лично. В холодности Толстого – его смертная часть.

      (читая Перцова о «Сборнике в его память»).[121]

* * *

      Как я смотрю на свое «почти революционное» увлечение 190…, нет 1897–1906 гг.?

      – Оно было право.

      Отвратительное человека начинается с самодовольства.

      И СКАЧАТЬ