Сочинения русского периода. Прозаические произведения. Литературно-критические статьи. «Арион». Том III. Лев Гомолицкий

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ к моему сердцу, когда я вижу все ничем не оправдываемые страдания своей измученной, окровавленной России. Но она же сама вынимает из моих рук оружие и кротко напоминает мне свои заветы; заветы, говорящие о том, что зло может быть уничтожено только любовью; насилие – побеждено покорностью; жертва – спасена жертвой.

      – Как Иисус, она останавливает мой меч, который я уже занес, спасая ее, и приказывает вложить его в ножны. И если я – ее ученик и ее сын, – я должен либо подчиниться, либо отречься от нее и перестать быть ее учеником и ее сыном.

      – Чем ты утешишь меня, Сян-Кюн? Передо мной не метафизический вопрос – передо мной вопрос веры в величие духа моего народа, полюбившего Христа со своей колыбели.

      4

      – Ты видишь, мне нужны силы на двойную борьбу – борьбу с врагом и борьбу с самим собою… Я давно, очень давно – устал.

      – Устал физически от бесцельных скитаний, от бесплодной работы, от непрерывных лишений, от истощающего труда…

      – Устал нравственно – устал выносить всю тяжесть памяти, которую переполняют несмываемые жестокие картины прошлого – войны, революции, изгнания. Всё, что я видел, что слышал и что пережил, выжгло, опустошило мою душу, и теперь ее не радует радость и не огорчает горе.

      – Я называю это отчаянием усталости. И мне иногда кажется, что ты со всей своею многолетней мудростью моложе меня. Ты живешь в мире идей, я же давно мечтаю об одном физическом зверином отдыхе в то время, как нужда гонит меня беспощадным бичом от одного человеческого унижения к другому.

      – Ты в свое время, сказочное для меня, жил, не ценя этого, культурною жизнью; выбирал любой путь среди человеческих благополучных путей. Ты говорил: моя жизнь, моя семья, мой дом, – не зная, какой недостижимой мукой могут звучать эти простые, доступные каждому человеку слова для меня, с юности своей бездомному изгнаннику.

      – Ты воспитал свою мудрость в удобной гостиной с мягкой мебелью и пианино; ты выкормил ее за чистым и обильным столом в приятных беседах.

      – Мое же безумие ночевало под мостом в зловонных каналах рядом с безобразными нищими, и мы с ними часто голодали, бродя в бесплодных поисках работы.

      – Не удивительно, что, изнемогая от истощения и усталости, я видел перед собою сладкие миражи тихой уютной жизни, домашнего очага, нежной жены, мирной работы; что здесь, на этом жутком поле в ожидании битвы, сердце мое сжимается, душа ослабевает и я не нахожу в себе силы к борьбе…{71}

      За Свободу!, 1931, № 201, 1 августа, стр. 3. Статья упомянута в кратком обзоре публикаций о Блоке – А. Б<ем>, «Литературный блокнот», Руль (Берлин), 1931, 4 сентября, стр. 5.

      Вещая тень. К десятилетию смерти А. А. Блока (7 августа 1921 г.)

      1

      Если бы Блок жил в период расцвета своего народа, – он был бы одним из тех поэтов, которых Шелли назвал непризнанными законодателями мира. Вся внутренняя глубочайшая деятельность его прошла бы в создании новых всечеловеческих идеалов. Невольная СКАЧАТЬ