Русский спортивный дискурс: лингвокогнитивное исследование. Е. Г. Малышева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ (предписание), облеченную в языковую форму» [Купина 1995: 43], «языковую единицу, семантика которой покрывает идеологический денотат или наслаивается на семантику, покрывающую денотат неидеологический» [Купина 2000: 183].

      С этих позиций тоталитарный язык, например, рассматривается как «сверхтекст идеологем»: «тоталитарный язык организован системно» и «располагает своим словарем, который можно представить в виде блоков идеологем», которые, в свою очередь, «поддерживаются прецедентными текстами из так называемых первоисточников» [Купина 1995: 138].

      Итак, в современной лингвистике достаточно устойчиво представление об идеологеме либо как о собственно вербальной единице, репрезентирующей базовые идеологические установки, ценности в языке и особенное значение приобретающей в языке тоталитарном, либо как о единице любого языкового (и даже текстового) уровня, функцией которой становится экспликация системы идеологических доминант.

      Однако, на наш взгляд, описываемый феномен прежде всего универсалия мыслительная, когнитивная (что, кстати говоря, в целом не противоречит бахтинским представлениям об идеологеме), единица идеологической картины мира, которая объективируется в тексте (в том числе в тексте креолизованном) и – шире – в дискурсе собственно языковыми единицами разных уровней, а также знаками других семиотических систем.

      По нашему убеждению, вряд ли стоит ограничивать понимание идеологемы рамками слова или иной языковой единицы. Думается, что лексема является одним из основных способов репрезентации идеологемы в тексте, но только ею понятие идеологемы вряд ли исчерпывается.

      Такого рода «когнитивно ориентированный» подход к исследуемой универсалии репрезентирован, в частности, в исследованиях Н.И. Клушиной и А. А. Мирошниченко.

      Последний, являясь автором методики лингво-идеологического анализа[49], предлагает разграничить две единицы – лингвему и идеологему, определяя их соответственно как «праксему языка» и «праксему сознания».

      Ценностно-языковое соответствие, возникающее при моделировании между идеологемой и лингвемой, исследователь называет лингво-идеологемой, подчеркивая, что лингво-идеологемы – это материал и продукт лингво-идеологических парадигм.

      С точки зрения автора, определенная идеологема (в ее метафизическом и ценностном значениях) выражается определенной лингвемой. «Это означает, что идеологема является концептом, а лингвема – индикатором лингво-идеологемы» (выделено мной. – Е.М.) [Мирошниченко 1995¹]. Заметим, что

      А.А. Мирошниченко справедливо полагает, что лингвемой, то есть средством языковой объективации идеологемы, может являться «любая единица языка, а также любое синтаксическое или семантическое отношение в языке… Индикатором лингво-идеологемы может быть даже значимое отсутствие должной единицы языка или должного структурного отношения (эллипсис)» СКАЧАТЬ