Леконт де Лиль и его «Эринии». Иннокентий Анненский
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Леконт де Лиль и его «Эринии» - Иннокентий Анненский страница 2

СКАЧАТЬ passe, tranquille, en un reve divin,

      Sur le bord du plus frais de tes lacs,

      O Norvege! Le sang rose et subtil qui dore son col fin

      Est doux comme un rayon de l'aube sur la neige.

      Au murmure indecis du frene et du bouleau,

      Dans l'etincellement et le charme de l'heure.

      Elle va refletee au pale azur de l'eau

      Qu'un vol silencieux de papillons effleure.

      Quand un souffle furtif glisse en ses cheveux blonds,

      Une cendre ineffable inonde son epaule;

      Et, de leur transparence argentant leurs cils longs,

      Ses yeux ont la couleur des belles nuits du Pole.

      Purs d'ombre et de desir, n'ayant rien espere

      Du monde perissable ou rien d'aile ne reste,

      Jamais ils n'ont souri, jamais ils n'ont pleure,

      Ces yeux calmes ouverts sur l'horizon celeste.

      Et le Gardien pensif du mystique oranger

      Des balcons de l'Aurore eternelle se penche,

      Et regarde passer ce fantome leger

      Dans les plis de sa robe immortellement blanche.

Poemes tragiques, p. 66–67.[16]

      «Эпифания» – не только греческое слово, но и слово, неразрывно связанное с греческим мифом. И лишь там поэт научился постигать красоту того мимолетного, но всегда мистически связанного с пейзажем богоявления, которое сыграло в его творчестве такую значительную роль. Изысканность поэтического замысла проявилась в данной пьесе тем, что концепцию эллинского мифа Леконт де Лиль перенес в страну северных озер, густо затуманив для этого свое африканское солнце. Девственность Артемиды должна была получить иные, мягкие и как бы снежные, контуры. Оттуда и «несказанный пепел волос», обволнивших ее плечо, и «полярная ночь глаз», и складки «бессмертно-белой одежды», и даже «розовая кровь ее шеи», которая напоминает поэту о заревых лучах на чистом снегу.

      Между тем пейзаж, окружающий богиню, вовсе не зимний. Напротив, стоит короткое лето: береза и ясень что-то неясно лепечут, и бабочки задевают крылом голубую рябь озера, «самого свежего» из норвежских.

      Но откуда же этот снежный контур божества? Он символизирует в богине не мимолетную радость только этой страны, но и любимую грезу ее, когда она спит, покрытая снегами.

      И посмотрите, как изменилась самая концепция Артемиды. Даже на случайно открывшееся плечо стыдливо набежала пепельная волна волос. Нет, эти берега никогда не знали пылкого любопытства Актеона,[17] а волны не купали нимф. И только белую одежду да легкие шаги за бессмертием ее складок увидит задумчивый страж тоже белоцветного мистического померанца, когда он наклонится, чтобы следить за ней глазами с балкона беззакатных полярных зорь.

      Последняя строфа вносит в призрак озерной Артемиды новую черту. Дочитав пьесу до конца, мы перестаем уже видеть в снежной линии одну ее волнистую мягкость. Этот печальный Актеон и его закутанная Диана – она не знающая и он не смеющий – сколько здесь почти мистической разъединенности! Что-то глубже пережитое поэтом, что-то более интимно ему близкое, чем миф, сквозит в этом созерцании и этой склоненности небесного рыцаря перед снежной девушкой. Вы видите сложность работы Леконта де Лиль.

      Но упрек в поверхностном трактовании красоты все-таки серьезнее, чем это может показаться с первого раза, и именно оттого, что он обращен к Леконту де Лиль.

      Здесь замешалось слово «классик». Леконт де Лиль был классиком, вот уже почти сто лет, как в словах «поэт-классик» звучит для нас нечто застылое, почти мертвенное. Классик смотрит чужими глазами и говорит чужими словами. Это СКАЧАТЬ



<p>16</p> <p>Явление божества</p> Над светлым озером Норвегии своейОна идет, мечту задумчиво лелея,И шею тонкую кровь розовая ейЛуча зари златит среди снегов алее.Берез лепечущих еще прозрачна сень,И дня отрадного еще мерцает пламя,И бледных вод лазурь ее качает тень,Беззвучно бабочек колеблема крылами.Эфир обвеет ли волос душистых лен,Он зыбью пепельной плечо ей одевает,И занавес ресниц дрожит, осеребренПолярной ночью глаз, когда их закрывает.Ни тени, ни страстей им не сулили дниОт нас ли, гибнущих, крылатого не тянет?Не улыбалися, не плакали они,И небосвод один к себе их вежды манит.И померанцевых мистических цветовС балкона этого, склоняясь, страж безмолвныйСледит за призраком норвежских береговИ как одежд его бессмертно-белы волны.(«Тихие песни», с. 75).
<p>17</p>

Актеон – в греческой мифологии фиванский охотник; увидел купающуюся Артемиду и за это был превращен разгневанной богиней в оленя и растерзан собственными собаками.