Дом последней надежды. Карина Демина

Чтение книги онлайн.

      А спустя неделю появились его сыновья.

      Они и прежде наведывались. Редко. И всякий раз случались ссоры, ибо были сыновья вовсе не такими, какими желал их видеть старый Мицу. Ссоры эти печалили Шину, но разве смела она давать мужу советы? И ныне приняла пасынков, как и полагается, приветливо. Да и дело ли… ей ли лавку держать?

      Где это видано, чтобы женщина сама дела вела?

      Нет, она многое знала.

      Многое умела.

      Но это неправильно.

      – Сперва эти паскудники вели себя тихо. – Шину сидела на циновке, подогнувши ноги, и пила чай неспешно. Движения ее были плавны, и пусть не обучена она была тонкостям чайной церемонии, как и вовсе застольному этикету, держалась она легко и непринужденно. – А после началось… сперва пропали деньги, которыми надо было за товар рассчитаться, и сам товар… и вещи… или вот еще…

      Она говорила неспешно, и в низком урчащем голосе ее Иоко не могла уловить и тени обиды.

      Просто история.

      Одна из тех, о которых интересно слушать, когда случаются они не с тобой.

      – Фарфор ушел… старшенький-то опиумом балуется… а второй – играет, все мнит удачу найти… и все спускает… я пыталась говорить, так этот, простите боги, заморыш взялся меня плеткой учить. Я и прошлась по плечам его… жаловаться побежал. Благо стража меня знает, так он и на них… и выходит… нехорошо выходит.

      Нет у нее прав на наследство.

      Иоко жаль эту некрасивую и не слишком молодую женщину, которая казалась удивленной, будто не понимала, как подобное вообще произошло с нею, воистину достойной дочерью своих родителей.

      – Я и подумала, что пусть их… боги-то видят, как оно… взяла, что мое по праву…

      Жар.

      Пар поднимается над бочкой.

      И я в теле Иоко вздыхаю, а девочка льет на плечи горячую воду. Она расчесывает волосы, нанеся на гребень твердое масло. И гребень скользит по черным прядям.

      У меня никогда не было длинных волос.

      Даже в детстве.

      И мама, и тетки пребывали в какой-то непонятной уверенности, что волосы сделают меня обыкновенной. У всех ведь косы, а у меня – стрижка. К стрижке я привыкла.

      Юкико.

      Дитя снега.

      И вправду дитя, которой едва исполнилось шестнадцать.

      Ее привезла мать, женщина, чье белое лицо, искаженное гневом, походило на маску театра обо. Черные пятна бровей. Черные зубы. Черные волосы. И аккуратный красный кружок губ. Голос ее, шипящий и низкий, принес в дом Иоко скрытую ярость.

      – Эта девка все испортила!

      Следовало признать, что госпожа Мисаки имела все причины гневаться.

      Она происходила из хорошей семьи.

      Из знатной.

      Из очень знатной семьи, которая попала в непростые обстоятельства, а потому и вынуждена была связать себя узами крови с простыми купцами. Конечно, супруг госпожи Мисаки никогда не забывал, СКАЧАТЬ