Простите, простите, простите меня…. Александр Володин

Чтение книги онлайн.

      Рассказ о том,

      как мы с женой и сыном

      давным-давно

      приехали жить в Ленинград

      и поселились в поселке Дибуны.

      И знать не знали,

      что через две станции

      на пригородном поезде —

      море!

      А моря мы с женой и сыном

      не видели никогда в жизни.

      И никто вокруг не говорил,

      что море близко!

      Всем это было так известно,

      что и говорить-то было незачем.

      А мы хлопотливо жили,

      неполноправные, послевоенные,

      продлевая временную прописку,

      потому что постоянной были недостойны.

      А через десять минут на пригородном поезде

      было Море!

      Там не видно другого Берега!

      А на этом берегу – Лес!

      Сквозь который видится это Море!

      Как в книжках Жюля Верна,

      когда путники выходят из джунглей

      и кричат: «Море!»

      Держал в руках себя, терпел,

      ни слова, что ты!

      Покамест не осатанел,

      учтивость к черту.

      Поверь, пока хватало сил,

      был деликатным.

      Но вот сорвался и покрыл

      начальство матом.

      И вмиг – начальства нет на свете!

      Не существует!

      Свободы эфемерный ветер,

      ликуя, дует.

      Я равнодушию учусь.

      То выучу урок, то забываю.

      Я равнодушием лечусь,

      три раза в день по капле принимаю.

      К чему? Во-первых, – к суете сует:

      и оттянуться не успеешь – съест.

      Всего дотла, всего, по мелочам:

      дневная – днем, ночная – по ночам.

      К невзгодам мелким, что рядятся в беды,

      к ушибам, что до свадьбы заживут,

      и к самолюбью, что всегда задето,

      и к неустройствам, что всегда гнетут,

      к тому, что срок твоих удач проходит,

      пора удач настала для других.

      Что ж, солнце так же всходит и заходит

      не для тебя – так для него, для них…

      Я равнодушию учусь.

      Вовсю стараюсь, мельтешусь!

      Погода, плохая погода,

      неуравновешенный век.

      Мы вниз опускались полгода,

      а где же полгода, чтоб вверх?

      Запросы покорно понизив,

      согласны на осень, на снег…

      На разные беды – полжизни.

      А где же полжизни на смех?

      После бума, и грома,

      и ночных неприличий

      с отдаленного дома

      слышу песенку птичью.

      Свищет скромно и звонко,

      нет ни стажа, ни сана.

      Голос птицы-ребенка,

      отдохнувшего за ночь.

      Она свищет, как дышит,

      словно вот родилась.

      Между небом и крышей

      телеграфная связь.