Некоторые даже успели порасти травой. Цветами полевыми. Что это? – спрашиваю. Это поисковые отряды ищут погибших. Тут шли ожесточённые бои. А дальше мемориал, созданный руками этих поисковых отрядов и местными жителями. Тут рядом деревня, которая называется по фамилии генерала, который погиб здесь. И мемориал называется так же. И надписи на плитах. 3-я стрелковая дивизия лыжников… 6-я стрелковая дивизия лыжников… 15-я… 9-я… И фамилии… Агаев. Балаян. Гарадзе. Фахруддинов. Мамедов. Лыжная стрелковая. Люди, которые этот снег отродясь не видели. Эта русская зима стала для них первой и последней. Этот снег, про который они только читали – «Мороз. Крестьянин торжествуя…» – и видели на картинках в учебнике «Грачи прилетели», и писали по этой картине сочинение. «Снег очень похож на хлопок, только холодный и мокрый, потому что из воды». И вот они увидели этот снег. А он совсем не хлопок. Он колется, попадая за шиворот, когда ползешь до окопа. Он стекает холодной струёй по спине и стынет на пояснице. Он становиться солёным на губах. И тает под красной жидкостью, которая называется твоей кровью… Что они могли? О чём они думали? Они делали всё, что могли. А дальше был опять лес. Только вместо грибов – окопы и орудийные гнезда. Где когда-то стояли те самые гаубицы. Ну, не те самые. А такие же. И кто-то по фамилии Мамедов или Степанов… Какая разница была для того фрица, который смотрел в прицел на эти спокойные лица, делающие, что могут. Какая разница бала для этого снега, который таял в сорокаградусный мороз, потому что зима удалась на славу и была настоящей русской, лютой. И они перемешивали этот снег с грязью, потом и матом на всех языках и наречиях. И кровью. Которая была одинаково красной и горячей, не зависимо от национальности и вероисповедания. И опять зазвучала песня у деревни Крюково. И всё это соединилось и заняло своё место в памяти, но уже не в каком-то кармашке, а просто отпечаталось на мозге, прямо на коре, навсегда, вместе вот с этим осколком снаряда, который лежал в орудийном гнезде. И уже совсем никаких грибов тут быть и не могло. Они тут просто не росли. По всему лесу – ни одного гриба. А началось с того, что я сказал «пали смертью храбрых». Вот такая странная вещь – мозг. Мозг – это очень странный предмет… если он есть, то он есть. В общем, как и портмоне. И набрести там можно ого на что. Так вот, эта визитка трубопрокатного завода. Без имён, какая-то карта-план, чьё-то расписание и номер неизвестного абонента неизвестной страны. Побывала не в одних руках. Выбрасываем. Ёще несколько визиток более или менее понятных. Которые просто нужно переместить в какой-нибудь ящик какого-то стола. Совершенно не важно кого, потому что тоже не понятно, что у меня делает визитка менеджера по продажам магазина спортивных товаров, но есть ощущение, что, может быть, мы знакомы. Теперь клочки бумажек, салфеток, проездных билетов, сигаретных пачек. Это вообще отдельная история. Да все это помнят и знают и делают сами. Особенно
СКАЧАТЬ
