Берлинский боксерский клуб. Роберт Шареноу

Чтение книги онлайн.

      На счет «десять» из бачка хлынула вода. Бурный водоворот подхватил и понес прочь гадкую, тепловатую смесь воды и мочи. Мои волосы сначала затянуло в фаянсовый раструб на дне унитаза, а потом, когда напор ослаб, выплюнуло оттуда.

      После этого меня вынесли из кабинки и бросили на пол посреди туалета. Моча с водой стекали с мокрых волос мне в глаза, струились по щекам. Я отплевывался и заходился в кашле – и этим очень забавлял членов «Волчьей стаи». К горлу подступала тошнота, но я держался, чтобы не доставить им еще больше удовольствия. А еще меня переполняла злость, но не столько на «Волчью стаю», сколько на Макса Шмелинга. Если бы он исполнил условия сделки с моим отцом, я сумел бы себя защитить. А так Макс, наверно, решил, что ради каких-то грязных евреев можно себя не утруждать.

      – Ну вот, теперь вы члены стаи, – поздравил Герц четверых новичков. – А тебе, Мальчик-Писсуар, спасибо за участие, – добавил он уже с порога.

      С того дня я больше ни разу в школьный туалет не заходил.

      Еще бы немного, и утонула бы

      Настал декабрь. С того дня, когда Макс пообещал заняться со мной боксом, прошло полгода. Из газет я знал, что он уже несколько недель назад вернулся в Берлин. А увидев в разделе светской хроники фотографию, на которой они с Анни выходили из кинотеатра, расположенного в нескольких кварталах от нашего дома, я понял, что надеяться больше не на что. Преклонение перед Максом сменилось во мне горькой обидой. Я был зол на него и только поэтому упорно продолжал тренироваться.

      Как-то раз за ежедневным утренним упражнением в котельной я представил себе, что кидаю уголь не в топку, а в предательскую физиономию Макса. Вот найду себе другого тренера, который и без него сделает из меня великого боксера. Разыгравшееся воображение нарисовало мне картину, как я побеждаю на ринге самого Шмелинга, бессильного перед шквалом стремительных ударов моих длинных рук. «Помнишь меня, Макс? – говорю я, возвышаясь над его распростертым телом. – Это тебе урок: слово надо держать». После этого я снимаю с поверженного противника пояс чемпиона Европы и под восторженный рев трибун поднимаю его высоко над головой. Для полноты этой восхитительной картины не хватало только Греты Хаузер – чтобы она сидела в первом ряду в тонком обтягивающем свитере и сгорала от желания крепко прижаться ко мне всеми своими соблазнительными формами.

      В конце февраля нам пришлось рассчитать фрау Крессель – платить ей жалование было нечем. Узнав, что она от нас уходит, Хильди расплакалась. Еще большим ударом это известие стало для мамы. Когда фрау Крессель пришла попрощаться, мама закрылась в ванной и до вечера не выходила. Отца в это время дома не было.

      – Я знаю, вы хорошие дети, – говорила фрау Крессель, крепко обнимая заплаканную Хильди. – Ты, Карл, уже большой, и твой долг – заботиться о матери и о сестре.

      Я согласно кивал, хотя на самом деле чувствовал себя маленьким и беззащитным. И завидовал Хильди, хотел, как она, пореветь в объятиях фрау Крессель.

      – Постарайтесь не раздражаться на маму. Ей сейчас СКАЧАТЬ