Во фронтовой «культбригаде». Юрий Любимов

Чтение книги онлайн.

      Отец, видимо, решил проверить мои способности и привел меня к Вишневскому, был такой актер во МХАТе. Я помню только комнату старой красной мебели, такую добротную, сидел старый человек – тогда мне казался глубоким старцем – в кресле. Папа говорил с Вишневским – видно, он знал многих актеров мхатовских. И я что-то декламировал. Что – даже я не помню. По-моему, я уже был в ФЗУ. Может быть, мне было лет пятнадцать. Я, видимо, приставал к отцу, что хочу в театр. Он очень огорчался и настраивал меня, чтобы я закончил университет. (Как я потом рекомендовал детям Андропова, не зная, что они его дети).

      Потом Вишневский сказал:

      – Мальчик, ну что ж ты так кричишь? Комната-то небольшая. Ты можешь и спокойнее. И ты очень много машешь руками. Ты меньше маши руками и расскажи мне спокойно. Ну, давай еще раз.

      Я прочел еще раз, и он говорит:

      – Вы знаете, он совсем молодой. Трудно сказать, что из него получится. Но видите, он все-таки соображает. Я просил его, и он меньше стал руками махать. И потом, видите, стал спокойнее говорить и вразумительнее. Так что, видно, он у вас сообразительный.

      И отец сказал:

      – Вот видишь, ничего из тебя не выйдет.

      Я говорю:

      – Как же не выйдет? Он сказал, что я сообразительный.

      – Ну, – говорит, – он же сказал: «Трудно сказать». Значит, у тебя нет большого таланта.

      Как я уже сказал, я готовился поступать в вуз, в Энергетический, – инженером-электриком. Так как рабочий стаж у меня шел, значит, можно было надеяться, что если я сдам, то примут, несмотря на подпорченную биографию. Поэтому и папа был доволен, что я работаю, учусь на каких-то курсах вечерних – тогда это было очень распространено. И вдруг я читаю в какой-то газете, что МХАТ второй объявляет набор в свою школу. И что-то во мне проснулось, мои эти танцы, самодеятельность, вот индейца я играл, все чучело орла распотрошил у тети Насти.

      Мой старший брат рассказывал мне, как играл Михаил Чехов, и я с ним мальчишкой пробирался во МХАТ второй и видел «Петербург». В общем, брат был театралом. Он бегал и меня куда-то волок, даже приволок на похороны Ленина, за что ему попало очень от отца. Он кричал:

      – Большой балбес! Куда ты потащил маленького! Он себе все щеки отморозил!

      Дикие морозы были, все жгли костры. Брат же был такой идейный комсомолец.

      Начали мы думать с братом – я поделился только с ним, – а не попробовать ли мне свои силы. Он говорит:

      – А что, попробуй, конечно.

      Начали обсуждать, что же делать. Ну, там положены стих, басня и проза. Значит, какую прозу? В это время как раз шел Первый съезд писателей, где выступали и Пастернак, и Юрий Олеша, и Бухарин еще был жив – он выступал на открытии съезда. Это был 34-й или 35-й год. И брат, конечно, читал, он следил за всем этим. Интересовался. Я говорю:

      – Вот, мне очень нравится.

      – Ну вот, нравится и читай, никого не слушай.

      И я выучил кусок. Ну, и какой-то стих – кстати, забыл я, что я читал на вступительных СКАЧАТЬ