Искусство провокации. Как толкали на преступления, пьянствовали и оправдывали разврат в Британии эпохи Возрождения. Рут Гудман

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ было на самом деле подать в суд. Возмущение Кизила, несомненно, разделяли многие мужчины из аудитории, в то же время смеясь над ним за некомпетентность и претенциозность.

      Итак, заявив, что ваши враги подлецы («knaves») и глупцы («fools»), можно перейти и к более специфическим нападкам. Что неудивительно, популярными эпитетами были «thief» («вор») и «liar» («лжец»). Эти слова опять-таки били по общественному положению мужчины, его благонадежности и правдивости, но при этом привлекали внимание к более конкретным недостаткам. Вместе с такими терминами, как «drunkard» («пьяница») и «braggart» («хвастун»), они использовались для индивидуализированных нападок – и вполне возможно, такой детальный подход мог лучше убедить слушателей в том, что ваша личностная оценка верна (даже если на самом деле это не так). «Вор» и «лжец» – это самые сильные из слов этой группы. В воровстве чаще обвиняли людей, расположенных ближе ко дну общественной иерархии. Считалось, что те, у кого финансовых ресурсов меньше всего, с большей вероятностью обратятся к воровству. Но вместе с тем именно беднякам сильнее всего вредил ярлык «вора», ибо им приходилось рассчитывать в первую очередь на помощь и доброжелательность соседей. Если у вас репутация вора, вам вполне могут отказать в милостыне в трудный час или не взять на работу.

      Термин «лжец» бил по более высоким социальным группам. Назовите купца вором, и он просто отмахнется: зачем ему нужно в открытую что-то воровать? Но если вы назовете его лжецом, то сразу поставите под сомнение все его сделки. Убедите общество, что словам человека нельзя доверять, и вскоре он потерпит финансовый крах. Для джентльмена[2] «лжец» было наихудшим оскорблением из всех и почти всегда служило поводом для дуэли. Честность служила основой для любой претензии на власть, основанной на естественном «достоинстве». Лидеры общества нуждались в имидже честных людей больше, чем какая-либо другая группа. Женщины могли злословить и обманывать без особого вреда; нищие тоже не вызывали никаких бед, приукрашивая правду. Но вот джентльмены, которые должны были обеспечивать правопорядок, занимать государственные должности, служить в церкви или вести людей в бой, возлагали очень большие надежды на то, что правдивость их слов не будет подвергаться никакому сомнению.

      «Stinkard» («вонючка») было отличным словом, указывающим, что кто-то не следит за личной гигиеной. Еще можно было обвинить этого человека в том, что по нему бегают вши. Слово «lousy» («вшивый») опять-таки сильно смягчилось за столетия, превратившись из буквального описания в более общий термин, означающий по-русски что-то вроде «паршивый» или «дрянной». Но если ваши слушатели воспринимают слово «вшивый» в прямом смысле (например, если они – из Англии времен королевы Елизаветы I), то они сочтут его очень обидным – особенно если вы дадите четко понять, что имеете в виду лобковых вшей, а не «просто» вшей, живущих на теле. Гемфри Ричардсону в 1610 году явно не очень понравилось, когда его назвали «lousy knave, nitty britch knave, and scurvy nitty britch knave» («вшивый подлец, подлец со вшивыми штанами, СКАЧАТЬ