Искусство провокации. Как толкали на преступления, пьянствовали и оправдывали разврат в Британии эпохи Возрождения. Рут Гудман

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ потому что оно просто недостаточно сурово и не содержит даже намеков на половую распущенность. Расстраивало, впрочем, оно все равно довольно сильно.

      Впрочем, брань и брюзжание не ограничивались только домашними условиями. Женщина, которая бранила мужа, вполне могла пробовать похожие словесные экзерсисы и на соседях. Главная героиня нашей первой баллады, например, устроила невероятный публичный шум из-за тривиальнейшего спора.

      Стащила раз соседская служанка

      Ее тряпицу для мытья тарелок.

      За этот непростительный проступок

      Последовала быстрая расплата:

      Бранилась, не стесняясь в выраженьях,

      Хозяйка беспрерывно двое суток.

      Это, конечно, до смешного преувеличенная ситуация. Никто на самом деле не станет два дня кричать из-за кражи тряпки, сушившейся на изгороди. Но если отбросить комические преувеличения, то периодических вспышек гнева вне дома было вполне достаточно, чтобы женщину наградили титулом «брюзги».

      Большинство судебных обвинений в брани и брюзжании заканчивались штрафами – обычно довольно небольшими, в пределах одного-двух шиллингов, но за рецидив можно было попасть и на позорный стул («ducking/cucking stool») или, в Шотландии и на севере Англии, в маску позора («scold’s bridle»). Некоторые поселения были куда более склонны к применению такого наказания, чем другие. В приходе Хенли-в-Ардене, где росла мать Шекспира, например, был вполне работающий позорный стул, который несколько раз применялся в 1620–30-х годах. Но такой стул держали не во всех приходах. Несколько случаев, когда женщину приговаривали к погружению в воду, превратились в фарс: либо приходилось спешно собирать самодельное приспособление, либо выяснялось, что позорный стул, простоявший без дела лет тридцать-сорок, насквозь прогнил и непригоден к использованию. Из-за странности наказания оно приобрело немалую популярность в общественном сознании – несмотря даже на то, что на самом деле его использовали очень редко. Впрочем, несдержанным на язык женщинам все равно лучше было избегать, например, Хенли-в-Ардене, Гиллингема в графстве Дорсет или города Ноттингема.

      Подытоживая, можно сказать, что для того, чтобы публичное оскорбление стало по-настоящему эффективным, вы должны хорошо знать привычки и местную репутацию своей жертвы (и конечно же ее пол). Самое сильное оскорбление – такое, которое выглядит достаточно правдоподобным, чтобы к нему отнеслись серьезно и чтобы от него было достаточно больно. Лучшей стратегией будет нанести два-три максимально болезненных словесных укола – иначе вполне можно получить ответное обвинение в «брюзжании». Лучше всего браниться на самых бедных, которые уж точно не потащат вас в суд из-за отсутствия средств. В этом случае не нужно тратить часы, придумывая что-нибудь многоэтажное, цветастое и остроумное. Достаточно простой формулы: одно главное слово, например «jade» или «wastrel», дополненное несколькими прилагательными. Одна длинная ругательная фраза работала лучше всего: ее не только легко запомнить и приятно выкрикивать вслух – она еще и СКАЧАТЬ