Жизнь и дела Василия Киприанова, царского библиотекариуса. Александр Алексеевич Говоров

Чтение книги онлайн.

      На другой день драгунский сотник на Киприанова криком кричал, узнав, что он отпустил купленную девку со встречными монашенками домой. Оземь швырял драгунский сотник свой треух, так хотелось ему той грустной полоняночкой владеть. А когда вернулись в Воронеж, тут же доложил по начальству. У Киприанова открылась, ясно, недостача. Дали ему двадцать плетей, которые он вытерпел без стона – было за что терпеть, – и отослали обратно в Москву к Леонтию Магницкому.

      Прошло ещё время, съездил Василий Онуфриевич Киприанов в укреплённый городишко Мценск, что стоит на форпосте засеки, от злых крымчан московский край оберегает. Там, в Ямской слободе над полноводной Зушей, что несёт барки с хлебом в матушку-Оку, нашёл он свою полоняночку, которая его ждала. Затем, как водится, была свадебка, затем родился младший Киприанов, этот самый Бяша, затем житьё-бытьё в Москве – в скудельних Кадашах.

      Как бог дал, так бог и взял. Прошла чёрная оспа, крылом адовым задела. Были ведь годы, когда Москва от напасти этой сплошь вымирала, а тут мор прошёл поулочно, где повезло – никто не болел, а где не повезло – целые порядки лежали мертвецов. У Киприановых унесла она любимую их, ненаглядную. Вернулись отец и сын после похорон в пустынную, страшную камору свою в Кадашёвской слободе – не придумают, что и делать, руки повисли. Однако обошлись, обгоревались, принялись – отец за труд, сын за учение (только что в Сухареву башню отдан был).

      И в одно праздничное утро (лето было – Троица либо Спас) в ихнюю избушку, которую они снимали в ту пору близ Сухаревой башни, ввалилась целая куча народу.

      Впереди шёл мужик рыжий и ражий в ямщицком армяке, протянув к Киприанову руки, жаждущие объятий:

      – Ой, да что ж ты, свет ты наш Онуфрич, что же ты не отписал нам во Мценск о кончине нашей дражайшей сестрицы? Ведь мы не чужие, помогли бы, ободрили… Вот глянь, дела побросали, все к тебе приехали – племяш твой Кузьмич, оба свата – Силка да Семейка, а вот свояченицы Пелагея, Фетинья, Марьяна… Я же – ай не признаешь? Варлам, шурин твой, брат покойницы!

      Как не признать! Жители Мценска, сиречь амчане, люди общительные, радушные, что не наедят, то напьют, что не выпросят, то так утащат. Недаром говорят, что Мценск цыганы за семь вёрст объезжают. А то ещё, когда кто хочет кому несчастье накликать, желает тому: «Амчанин тебе во двор!»

      Спустя неделю амчане нагостевались, утомились от многошумной Москвы, и рыжий Варлам сказал Киприанову:

      – Ну, вот что, брат Онуфрич. Надобно жить по-родственному. Тут у вас на Москве торг бесподобный, большие можно иметь куртажи. Мы к тебе станем то подводочку посылать, то, глядишь, воз. Ты же в бурмистерской палате СКАЧАТЬ