Разин Степан. Алексей Чапыгин

Чтение книги онлайн.

      – Ну, жонка, панафида спета – пойдем-ка поминальное стряпать… Дьяк, веди ее…

      Ефим отвел Ириньицу от Разина, толкнул в пытошную.

      – Поставь огонь! Подержи ей руки, чтоб змеенышей не питала на государеву-цареву голову…

      Ириньица худо помнила, что делали с ней. Дьяк поставил факел на стену, скинул кафтан, повернулся к ней спиной, руками крепко схватил за руки, придвинулся к огню – она почти висела на широкой горячей спине дьяка.

      – А-а-а-ай! – закричала она безумным голосом, перед глазами брызнуло молоко и зашипело на каленых щипцах.

      – О-о-ой! Ба-а… – Снова брызнуло молоко, и вторая грудь, выщипнутая каленым железом, упала на пол.

      – Утопнешь в крови, сатана! – загремел голос в пустом отделении башни.

      Впереди стрельцов, у входа в пытошную, прислонясь спиной к косяку свода, стоял широкоплечий парень с рыжим пухом на глуповатом лице. Парень скалил крупные зубы, бычьи глаза весело следили за руками боярина. Парень в кожаном фартуке, крепкие в синих жилах руки, голые до плеч, наполовину всунуты под фартук, руки от нетерпения двигались, моталась большая голова в черном, низком колпаке.

      – Боярин, сто лет те жить! Крепок ты еще рукой и глазом – у экой бабы груди снял, как у сучки…

      Киврин, стаскивая кожаные палачовые рукавицы, вешая их на рукоятку кончара, воткнутого в бревно, сказал:

      – У палача седни хлеба кус отломил! Ладно ли работаю, Кирюха?

      – Эх, и ладно, боярин!

      Ириньица лежала перед столом на полу в глубоком обмороке – вместо грудей у ней были рваные черные пятна, текла обильно кровь.

      – Выгрызть – худо, выжечь – ништо! Ефимко, сполосни ее водой…

      Дьяк, не надевая кафтана, в ситцевой рубахе, по белому зеленым горошком, принес ведро воды, окатил Ириньицу с головой. Она очнулась, села на полу и тихо выла, как от зубной боли.

      – Ну, Кирюха! Твой черед: разрой огонь, наладь дыбу.

      Палач шагнул к огню, поднял железную дверь, столкнул головни под пол.

      Дьяк кинулся к столу, когда боярин сел, уперся дрожащими руками в стол и, дико вращая глазами, закричал со слезами в голосе:

      – Боярин, знай! Ежели жонку еще тронешь – решусь! Вот тебе мать пресвятая… – Дьяк истово закрестился.

      – Да ты с разумом, парень, склался? Ты закону не знаешь? Она воровская потаскуха – видал? Вору становщицей была, а становщиков пытают худче воров. Спустим ее – самих нас на дыбу надо!

      – Пускай – кто она есть! Сделаю над собой, как сказываю…

      – Ой, добра не видишь! Учил, усыновил тебя, в государевы дьяки веду. Един я – умру, богатство тебе…

      – Не тронь жонку! Или не надо мне ни чести, ни богачеств…

      Киврин сказал палачу:

      – Ну, Кирюха, не судьба… не владать тебе бабиным сарафаном. Подь во Фролову – жди, позову! Ладил в могильщики, а, гляди, угожу в посаженые…

      Палач ушел.

      – Ефимко, СКАЧАТЬ