Богатство идей. История экономической мысли. Алессандро Ронкалья

Чтение книги онлайн.

Например, Фома Аквинский – и с ним вся схоластическая традиция – будет говорить как о справедливом о распределении талантов между людьми по воле Провидения и принимать как должное распределение доходов и богатства с учетом неравенства в статусе, достоинствах, способностях, умениях и обстоятельствах каждого индивидуума ([De Roover, 1971, р. 43–44], а также ссылки на Фому Аквинского).

Платон отмечал, что «…каждый [из нас] имеет в себе двух противоположных и неразумных советчиков: удовольствие и страдание» («Законы», кн. I, 644с). Однако в противоположность тому, что, как кажется, предполагал Шпигель [Spiegel, 1971, р. 20], это не являлось выражением сенсуалистского подхода, в котором сопоставление между количественно выраженными удовольствиями и страданиями механически определяют человеческие действия: это «расчет» (соображения), который превращается в «закон», будучи закрепленным «публично выраженной волей государства», и который подчиняет (у мудрого человека) все позитивные и негативные проявления страстей.

«Пользование каждым объектом владения бывает двоякое; в обоих случаях пользуются объектом как таковым, но не одинаковым образом; в одном случае объектом пользуются по его назначению, в другом – не по назначению; например, обувью пользуются и для того, чтобы надевать ее на ноги, и для того, чтобы менять ее на что-либо другое» [Аристотель, 1983, c. 390]. Как можно заметить, у Аристотеля разделение между тем, что впоследствии будет обозначаться как потребительная и меновая ценности, основывалось на этическом принципе: «должное» использование и потребление противопоставлялось «неправильному», отражая, таким образом, некоторое презрение к торговой деятельности, характерное для представителей высших классов рабовладельческих обществ. В действительности процитированный здесь отрывок является частью рассуждения о «естественных» и «противоестественных» способах приобретения богатства (кочевой быт, сельское хозяйство, охота, рыболовство и даже разбой относятся к естественным, тогда как ростовщичество заклеймляется – но и в целом все доходы от торговли, т. е. от покупки и продажи товаров в обмен на деньги, считаются противными природе). Согласно Лоури ([Lowry, 2003, р. 15, 22]; см. также приведенную в работе библиографию), «Аристотель четко сформулировал концепцию убывающей предельной полезности» и «выразил использование денег в качестве средства обмена, меры стоимости и средства сохранения стоимости для будущих покупок». Как Лоури, так и Мейкле [Meikle, 1995] представляют примеры «рациональной реконструкции» (см. выше, примеч. 25 к гл. 1), интерпретируя авторов прошлого в свете современных (или поздних по отношению к ним) теорий.

В книге V «Никомаховой этики» рассматриваются направительная (коммутативная) и распределительная (дистрибутивная) справедливость. Здесь Аристотель рассматривает, помимо прочего, как от бартерного обмена люди переходят к денежному. Блага распределяются между людьми согласно их «природе», т. е. роли, которую каждый из них призван играть в жизни общества. Соответственно, при обмене продуктами необходимо соблюдать соответствующие пропорции (но далеко не очевидно то, как именно эти пропорции следует определять). В качестве иных примеров оценок вклада Аристотеля в экономическую теорию можно привести: негативную [Finley, 1970] и позитивную марксистскую [Meikle, 1995].

В связи с этим следует обратить внимание на распространение перевода «Никомаховой этики» на латынь, сделанного епископом Линкольнским Робертом Гроссетестом и его помощниками. Он был закончен примерно в 1246 г.: именно с этой даты некоторые учебники начинают отсчет схоластики, хотя интерес к философии Античности, а соответственно, и стимул к переводу античных текстов, был следствием развития интеллектуальной деятельности в «школах», а не его причиной.

Для более подробного рассмотрения этого периода см. [Viner, 1978] и приведенную в этом источнике литературу, а также [Spiegel, 1971, p. 41–46].