Святая негативность. Насилие и сакральное в философии Жоржа Батая. Алексей Зыгмонт
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Святая негативность. Насилие и сакральное в философии Жоржа Батая - Алексей Зыгмонт страница 27

СКАЧАТЬ принципиально отличается от человеческого?

      В поисках ответа нам следует обратиться к еще одному небольшому концепту – а именно крику как тому, что отличает животное поведение от человеческого. В  «Академической лошади» эксцессивный крик [la crie excéssive] фигурирует как свойство галльских коней. Это своего рода энергическое движение, рвущееся из тела живого существа и освобождающее его от идеалов, красоты и гармонии: «Собаки, неизвестно чем захворав от того, что слишком долго лизали пальцы своих хозяев, бегут в деревню и там воют, пока не умрут, посреди ночи», – пишет Батай в своей статье, посвященной, помимо прочего, живописи Дали[205]. Далее, будто бы в продолжение темы, он рассуждает о де Саде, который, сидя в Бастилии, обращался к бунтующим парижанам, крича им в водосточную трубу, что тюремщики убивают заключенных – так что голос его стал напоминать вой. Стремление субъекта к свободе – будь то самой обычной или же бытийной – преображает его голос, из человеческого превращая его в животный: теперь это крик, чистый поток насилия, пронизывающий тело живого существа.

      Эта же идея, однако в более связной форме, представлена философом в кратком эссе «Рот» (1930). Здесь Батай сопоставляет устройство и расположение тел человека и животного относительно земли: звериная пасть плавно и органично размыкает его тело, позволяя животному свободно высвобождать свою внутреннюю энергию в форме лая, воя, визга и т. д. Человеческий же рот расположен перпендикулярно его позвоночнику и эту энергию сдерживает. Однако человек, охваченный аффектом, становится похож на животное:

      Однако насильственное значение рта сохраняется в скрытом виде и здесь: оно проявляется внезапно, прежде всего, в таких буквально людоедских выражениях, как «огненные уста» [bouche à feu], применяемых к орудиям, с помощью которых люди убивают друг друга. И в особенных случаях человеческая жизнь все еще по-звериному концентрируется на устах: гнев заставляет людей скрежетать зубами, тогда как ужас и жестокая мука обращают рот в орган надрывных воплей. По этому поводу несложно отметить, что потрясенный индивид в исступлении задирает голову как бы в продолжение шеи – таким образом, что рот становится, насколько это возможно, продолжением позвоночного столба, иными словами, занимает место, обычное для строения животных[206].

      Стоит человеку запрокинуть голову, как он тут же символически ее лишается: так его тело, до сих пор закрытое тем углом, который голова образует к шее, становится разомкнутым, своего рода открытой энергетической системой, которая не удерживает энергию в себе, а свободно пропускает ее через себя. Именно это отличает тело человека от тела животного, но этот первый может повторно «открыться» лишь посредством насильственного эксцесса. В  одной из сцен «Истории глаза» исполненное насилия оргиастическое действо происходит прямо в свином хлеву, причем «ползавшая в одном белье под брюхом у свиней» героиня в итоге «неистово [violemment] бьется об землю запрокинутой головой» СКАЧАТЬ

<p>205</p>

Bataille G. Le «Jeu lugubre» // Documents. 1929. Vol. 7. P. 370. К слову о собаках: именно лаем, а не чем-либо другим вроде охраны границ, дружбы с человеком, верности и т. д. В  западной философской традиции эти животные известны из фрагмента F97 Гераклита, в котором говорится: «Собаки тоже ведь лают на того, кого не знают», см.: Гераклит Эфесский: все наследие на языках оригинала и в рус. пер.: крит. изд. С. 174. Это высказывание, согласно обычаю избыточной интерпретации мыслителя, осмысляют как указание на конфликты между людьми, возникающие по причине различия мнений. Следует помнить также о тех собаках, которые то ли разорвали его на части, то ли сожрали его труп у Тертуллиана и Лукиана, см.: Там же. С. 47–48.

<p>206</p>

Bataille G. Bouche // Documents. 1930. Vol. 6. P. 299–300.