Человек на минбаре. Образ мусульманского лидера в татарской и турецкой литературах (конец ХIХ – первая треть ХХ в.). Альфина Сибгатуллина
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Человек на минбаре. Образ мусульманского лидера в татарской и турецкой литературах (конец ХIХ – первая треть ХХ в.) - Альфина Сибгатуллина страница 19

СКАЧАТЬ твой род, и скипетр, и венец.

      Государь! Одно лишь только имя,

      Только слово русского царя

      Нам осушит слёзы вековые,

      Слово правды с сердцем говоря.

      Государь! Скажи нам это слово,

      Чтоб пред ним упала злоба ниц.

      И от пут насилья рокового

      Отреши злодеев и убийц.

      И тогда под царскими крылами,

      Озаривши светом всё окрест,

      Груз беды оставлен будет нами

      И прославит сердце манифест.

      Н. Ахмеров привносит в свой перевод такие детали, которых нет в оригинале, а именно символы российской государственности, как-то: скипетр, венец. Строки: «Только слово русского царя / Нам осушит слёзы вековые», – явственно выражают идеологическое настроение самого переводчика, а не Тукая. Ритмико-интонационный строй переводов В. Ганиева и В. Думаевой-Валиевой выдержан в более спокойной манере.

      Перевод В. Ганиева:

      Твой праздник, государь! Романовскому роду

      Все подданные шлют, все сущие народы

      Приветствия свои; под белые крыла

      Надежда всех твоих сограждан привела.

      Вот этим беднякам, что ищут лучшей доли,

      Достанется лишь тень от праздника, не боле;

      «Когда же манафис» – в глазах у них вопрос.

      Утешить бы их боль, унять бы реки слёз!

      Один твой жест – рабов избавишь от мучений;

      Полслова и в стране не будет преступлений!

      Дай «Манафис» такой, чтоб ожил весь народ,

      Чтоб он всё горе смыл слезами в этот год.

      Перевод В. Думаевой-Валиевой:

      Твой, падишах, сегодня светлый праздник

      Людей справляют миллионы разных.

      Под белые сбираются все крылья,

      Твой прославляют род и твоё имя

      С надеждой тайной в измождённом взоре

      В тени той славы позабыть о горе.

      Вопрос всегдашний: «Нет ли манифеста?»

      На всех устах и в душах повсеместно.

      Одно лишь слово – тысяч душ прощенье,

      Один твой жест – нет тысяч преступлений.

      Да обретет народ твой в манифесте

      Свободу ото всех несчастий вместе.

      В данном стихотворении поэт не восхваляет русского царя, хотя и использует характерную для книжно-риторического стиля лексику, придающую речи торжественность звучания. Все надежды возлагаются на ожидаемый «Манифест», который, как верил поэт, принесет Свободу ото всех несчастий вместе.

      Но эти чаяния и конституционные иллюзии поэта, как и всего татарского народа, не оправдались: пышность юбилейных торжеств сменила черная реакция… Как пишет томская газета «Сибирь», издаваемая на татарском языке, еще в те дни, когда происходила подготовка к торжествам, в Казани были проведены обыски и аресты среди мусульманского населения[81]. В честь юбилея большая часть стихов и статей, безусловно, была заказана редакциями газет и журналов. Цензура, которая постоянно следила за мусульманской прессой, в период празднеств проявляла особое внимание СКАЧАТЬ

<p>81</p>

Себер. 1913. № 73, 6 февраля.