Культурология. Дайджест №1 / 2015. Ирина Галинская

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ между природой и свободой, между судьбой и сердцем, – и опять таким образом восстает перед нами грандиозная в своем несчастьи и в своем величии фигура скованного Прометея, чья страдальческая тень поднимается за лучшими и наиболее характерными стихотворениями Баратынского. Тягостна для нас «жизнь, в сердце бьющая могучею волною и в грани узкие втесненная судьбою». Что же, покориться этим граням, усмирить волну? Да, Баратынский как будто советует это, но совесть его дышит горькой неуверенностью:

      К чему невольнику мечтания свободы?

      Взгляни: безропотно текут речные воды

      В указанных брегах, по склону их русла;

      Ель величавая стоит, где возросла,

      Невластная сойти. Небесные светила

      Назначенным путем неведомая сила

      Влечет. Бродячий ветр не волен, и закон

      Его летучему дыханью положен.

      Уделу своему и мы покорны будем,

      Мятежные мечты смирим иль позабудем 103.

      Но человек не только физически прикован к своей человеческой слабости. Какие бы гордые и светлые горизонты ни раскрывались его духу, все же он сир и мал для мира, в который брошена искорка его души. Мир и по своей внешней и по своей внутренней величине, и по своим размерам и по своей тайне, неизмеримо больше его, и человек воплощает собою то новое противоречие, что его подавляет его собственное жилище, Вселенная. Он оказывается в мироздании каким‐то «недоноском»104. «Крылатый вздох»105, он носится меж землей и небом, одинаково страшными для него, и Вселенная его ужасает.

      В тягость роскошь мне твоя,

      В тягость твой простор, о вечность! 106

      «Роковая скоротечность», он «отбывает без бытия» из этого мира, где так пугливо вздрагивал и от космических бурь, и от драматизма человеческого:

      Смутно слышу я порой

      Клич враждующих народов,

      Поселян беспечных вой

      Под грозой их переходов,

      Гром войны и крик страстей,

      Плач недужного младенца… 107

      Так, божественное пламя, лучшее достояние человека, в то же время тяготит его, и, на минуту низринутый в вечность, сам причастный к ней в своей душе, он мучится ею, но и жаждет ее, борется из-за нее с богами, – и терзает его это роковое противоречие. Для мира великого и вечного он еще не дозрел.

      А пока человеческий недоносок робко живет на земле, он неминуемо подпадает фатальной силе несчастья. И в поразительно красивых, непередаваемых строфах своей «Осени» Баратынский описал, что приносит этот «вечер года» человеку, «оратаю жизненного поля», какую жатву собирает он «в зернах дум».

      Ты так же ли, как земледел, богат?

      И ты, как он, с надеждой сеял;

      И ты, как он, о дальнем дне наград

      Сны позлащенные лелеял…

      Любуйся СКАЧАТЬ