Ермак. Том I. Евгений Александрович Федоров

Чтение книги онлайн.

      Сидит добрый молодец.

      Сидит, слезно плачет…

      Ермак понял намек: загрустили о нем товарищи-друзья – прилепился к полонянке. Он тряхнул курчавой головой и крикнул:

      – Заводи веселую! Товариство николи не забуду! Казаку без драки дня не прожить! Айда-те, молодцы, к бочонку за ковш!..

      Стал Ермак станичником и мужем полонянки. Хоть никто их не венчал, но слово перед народом дали, а ему, этому слову, крепость нерушимая.

      Хмельной, он вернулся с площади и всю ночь ласкал свою жену, в глаза ей глядел и обнимал до хруста в костях. Радовалась она его великой силе, зарывалась лицом в курчавую бороду и все шептала:

      – Милый, желанный мой! Смерть мне слаще разлуки, не покидай меня!

      Однако на другой день, лишь только звезды стали гаснуть и месяц побледнел, Ермак покинул брачное ложе и быстро обрядился в путь-дорогу – в свой первый поход. Уляша вышла его провожать и долго держалась за стремя.

      – Блюди себя! – сказал ей строго Ермак и погнал коня. Скакун сразу перешел на рысь и скоро вынесся на холм, с которого видны были серебристые излучины Дона, плавно и спокойно несшего свои воды в сине-дымчатую даль. За Доном, среди степных курганов, убегала узкая лента дорожки, по которой скакала наметом казачья станица.

      Разбрызгивая сверкающую росу, Ермак нагнал ватажку. К нему подъехал Полетай.

      – Что, молодец, хорошо с молодой женой, а еще лучше в привольной степи! – с чувством произнес он. – Нет на белом свете милей и краше нашего Дона! Вон, гляди! – показал он на вспыхнувшие под восходящим солнцем серебристые воды. – Красавец! – Глубоко захватив всей грудью чистый и бодрящий степной воздух, он шумно выдохнул и продолжал: – Каждая русская реченька имеет свою красу! Волга-матушка – глубокая, раздольная и разгульная! Урал – золотое донышко, серебряны покрышечки. Днепр – быстрый и широкий, а наш Дон Иванович – тихий да золотой! Радостная, дорогая река наша… Эх, молодцы, песню! – закричал он зычно, и казаки, встрепенувшись, запели родную и веселую. Далеко и широко разнесли степные просторы голоса станичников.

      5

      В степи, за Манычем, на глухом шляху приметили казаки бухарский караван. Куда ни глянь – пустыня, необозримые просторы и по ним, словно в море, одна за другой бегут зеленые волны ковыля. Они набегают из-за окоема и, колыхаясь, торопятся далеко-далеко к горизонту. Станичники притаились за курганом и терпеливо ждали добычу. В легком облаке появилась вереница качающихся на ходу верблюдов. Подле них на добрых конях всадники в остроконечных шапках, с копьями в руках.

      Кругом тишина. Степь ласково поит душу покоем и солнцем. Рядом в ковыле, мимо затаившихся казаков, проходит стая дудаков. Они любопытно вытягивают головки и удивленно смотрят на караванщиков. Не верится Ермаку, что сейчас вспыхнет сеча.

      На переднем двугорбом верблюде сидит карамбаши[3], прямой и осанистый, в зубах у него зажата оправленная в серебро трубка. Гортанный говор все ближе: о чем-то с жестикуляцией спорят чернобородые купцы.

      Полетай СКАЧАТЬ