– А, того самого? Ну да, он как раз покончил собой, когда я еще служил у них.
– Так что же у него было?
– Да ничего, кроме того, что он был разумнее их всех. Светлая голова, скажу я тебе, из него бы мог получиться настоящий ученый.
– Ученый с таким диагнозом – водянкой головного мозга?
– О, это они всем только рассказывали, потому что он, Мадам и…
– Но Маньин ведь говорит, что он был настоящим дьяволом, даже еще опаснее.
– Да, в каком-то смысле. Он-то знал, что у них происходит. Именно поэтому его и заточили в Батуме и утверждали, что он буйный и припадочный. На его месте любой другой реагировал бы точно так же. Но такие штучки довольно часто случаются на святой Руси. Это же сатрапы, как пишут в книгах. Будь с ними поосторожнее, ни во что не ввязывайся, не то пропадешь. Стоит только словечком обмолвиться, и – хопп! – у тебя уже полиция на хвосте. А те не верят ни одному твоему слову, даже если ты говоришь чистую правду.
Тут им нужно было делать пересадку. И как только они снова уселись, Ребман продолжил:
– Вот что я хотел спросить: ты знаешь что-нибудь о ритуальном убийстве, совершенном здесь в Киеве?
От удивления Штеттлер сделал брови домиком:
– Они что, пытались тебя обработать этими россказнями?
– Не просто пытались.
– И ты оказался таким ягненочком? Нас ведь в Швейцарии еще в школе ушили…
– Я не ягненок и не овечка.
Штеттлер похлопал Ребмана по плечу:
– Ну, будет, я же не хотел тебя обидеть.
Но теперь уже Ребман берет быка за рога и выкладывает всю историю от А до Я, ни в чем себя не оправдывая.
– Я должен с кем-то поделиться, эта история просто душит меня, поэтому я и приехал в Киев. Вот – он достал обе газеты, свою статью и опровержение, и протянул спутнику, – можешь сам прочесть. Но я должен предупредить: я во все это поверил. Это единственное оправдание, которое у меня есть, если мне вообще можно найти оправдание.
Штеттлер пролистал обе статьи, несколько раз кивнув, но чаще качая головой. Наконец он сказал:
– Поговорим об этом позже, теперь нам пора сходить. Похоже, еще один кающийся грешник пришел во святую Лавру. Кто мог ожидать такого поворота. Ну, идем же! И не делай такое лицо, чтобы каждый прохожий видел, что ты ошибся и страдаешь, ты ведь уже на полпути к исправлению.
Он берет «грешника» под руку:
– Все, пойдем. И спасибо тебе за доверие!
При входе в монастырь им навстречу вывалила толпа крестьянок с котомками за плечами, с палками вместо посохов, одетых в волочащиеся по земле юбки из грубой ткани, из-под которых выглядывали тяжелые мужские сапоги. Все лица закутаны в черные платки. Ребман смотрит им вслед:
– Можешь мне что угодно посулить, но в таких нарядах я по их виду ни за что не определю возраста.
Молодые люди идут вдоль наружной стены, СКАЧАТЬ