Театр семейных действий (сборник). Галина Климова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и мы завтра снимаемся с зимовья… в Переделкино, – подняв полные детской печали глаза, он вопросительно замолчал.

      – Вам грустно, Семен Израилевич? Не хочется уезжать?

      – Да нет, там хорошо… можно слушать птиц, можно гулять, можно встретить кого-нибудь, поговорить. Прогулка – теперь моя мера жизни. И это совсем не грустно, это – одиноко.

      – Одиноко? Там?

      – Везде одиноко.

      – Вам одиноко? Да у вас всегда живая очередь, кого только нет: и поэты, и журналисты, и издатели… Столько людей! Не квартира, а дом открытых дверей.

      – Да они все не ко мне. Они к Инночке, а она меня очень бережет и ограждает.

      Шумно открылась дверь.

      – Сумерничаете, секретничаете? Интересно узнать, о чем?

      – Да вот я новую книгу принесла. Хочу, чтоб Семен Израилевич и вы посмотрели.

      Липкин взял книгу, улыбнулся глазами.

      – Хорошо издана.

      – Ладно, Сёма, времени совсем нет, а дел полно. Ты тут пока почитай, а мы пойдем ко мне, хочу новые стихи показать.

      И она вышла. Вслед за ней поднялась и я.

      – Вот видите? И так всегда. Ну да ладно, идите, идите, – он безнадежно махнул рукой, – а то Инночка рассердится. В прошлый раз, когда телевизионщики снимали, она вдруг заревновала: меня на три минуты больше снимали, чем ее. Пришлось перезаписать.

      Когда мы с Лиснянской уже прощались, в прихожую вышел Липкин. В руках моя книга.

      – «Ни я, ни Адам не знали, что такое детство», – процитировал он, широко улыбаясь. – Очень хорошо. Если в книге есть хоть одна такая строчка, книга состоялась. Поздравляю!

      Мы обнялись. В последний раз. Через три недели Липкин умер.

      Мы обе жили в Москве, но виделись всего однажды.

      Но до и после – почти два года телефонных разговоров, стихов, монологов или почтительных пауз, что столь похоже на эпистолярное общение, на дружескую исповедь, затянувшуюся в повторах и умолчаниях по причине невозможности встреч, недомоганий, сплина и боязни плохих дорог.

      Наш телефонный сериал возник как побочное дитя поэтической антологии «Московская муза».

      Знаменитая Кашежева! Когда-то самая молодая звезда эстрадной поэзии, комсорг Союза писателей СССР. Песни на ее стихи с утра до ночи крутили по радиостанции «Юность». Ее пластинки и книги выходили немыслимыми, по сегодняшним меркам, тиражами.

      Но она не была поэтом моей группы крови.

      Ее звонок – первый сигнал «обратной связи». Вскоре появились литературные приятельства и привязанности, не раз принимаемые мной за дружбу. Собирались в ЦДЛ. И сам собой возник литературный салон «Московская муза», продержавшийся десять лет.

      Но первой протянула руку Инна Кашежева. Полтора часа мы говорили только об антологии.

      – Вы сами-то понимаете, что натворили? Собрать под одной обложкой сто тридцать стерв (это ведь не «тридцать СКАЧАТЬ