Театр семейных действий (сборник). Галина Климова

Чтение книги онлайн.

      Сразу же позвала к себе Инна Лиснянская. Они с Липкиным жили тогда на Аэропорте. Дверь открыла сама Инна Львовна, невероятно экзотично – неужели для меня? – одетая: неопределенного покроя хламида, длинная сигарета, зажатая, как пахитоска, между пальцев с очень яркими, длинными и хищными ногтями, но главное – такая же ярко-красная шляпка.

      – «Хулиганка», – мелькнуло в голове. – Какая вы… – продолжила вслух.

      – Люблю шляпки, хотите примерить? Из Парижа привезли. Вам пойдет, вы красотка, – куражилась Инна Львовна, – наверно, еще и стихи пишете?

      В прихожую неслышно вошел Семен Израилевич.

      – Сёма, познакомься, это составитель антологии женской поэзии.

      – Антология, говорите? Это хорошо. Только почему женская? Что за разделение полов? Как в бане. А кто составит антологию мужской поэзии? Что-то я ничего не слышал о мужской поэзии…

      Инна Львовна хрипло хохотнула и, твердо взяв меня за руку, подтолкнула:

      – Ладно, сначала идемте ко мне, на мою половину. Потом с Сёмой поговорите.

      Она прилегла на кровать, продолжала курить и для приличия оправдывалась в своей многолетней привычке.

      – Вот стол Марии Сергеевны, вот зеркало, – подсказала Лиснянская.

      – Неужели Петровых? Расскажите, какой она была.

      – Какой-какой… сама собой была, это главное. Читайте стихи – и ее, и о ней Мандельштама, например, или Тарковского… А вот общая фотография участников «Метрополя», ведь мы с Семеном Израилевичем вышли тогда из Союза писателей в знак протеста. Нас здесь не печатали.

      – Я знаю и пишу об этом в антологии.

      Лиснянская, одобрительно кивнув, прицельно всматривалась в меня, а я вдруг одеревенела от ее разноглазия. Куда смотреть, не знаю: в тот глаз, который смотрит прямо, или в тот, который – в сторону? Пауза густо расползалась между нами, и я забыла, зачем пришла.

      – Ну, покажите, что вы там выудили?

      Подборка ей понравилась, и в тональности разговора проступила доверительная интонация. Стали пить чай, она очаровывала меня импровизациями, «зачитывала» километрами стихов на заданную тему:

      – У меня такая особенность: могу писать о чем угодно, в любом размере, с любой рифмовкой… на спор!

      Потом, как по клавиатуре, пробежались по поэтическим именам, разделяя их – «мои – не мои», «любимые – нелюбимые». Она позвонила Белле Ахмадулиной, рассказала об антологии и обо мне. Потом опять закурила, держа сигарету в манере Серебряного века. Я залюбовалась:

      – Какие у вас красивые руки!

      – Вознесенский сказал, очень сексуальные. Слава богу, Зои рядом не было, – рассматривая СКАЧАТЬ