Марина Цветаева: человек, поэт, мыслитель. Елена Лаврова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ материей, подчинение её своим замыслом, тщательная шлифовка. Цветаева нашла свой вариант формулы: «ремесло да станет вдохновением, а не вдохновение – ремеслом» («Искусство при свете совести»). Вдохновение здесь, конечно, главная часть. Нельзя создать поэта, обучив его технике версификации. Нельзя создать поэта, обучив его на опыте предшественников: «Не единоличных в творчестве нет. <…> Теория у поэта всегда пост фактум, вывод из собственного опыта труда, обратный путь по следу» («Искусство при свете совести»). Пушкин говорил приблизительно то же самое, что поэзия бывает страстию немногих, родившихся поэтами. Цветаева вслед за Платоном утверждает, что талант и вдохновение – от Бога, труд – поэта. Рождение поэзии невозможно без вдохновения, Создание поэзии невозможно без труда. Один только труд без вдохновения поэзии не создает. Одно только вдохновение без труда не даст поэзии воплощения в словах. Пушкин говорил о творческих снах. Цветаева определяет состояние творческого подъёма как состояние сновидения. У Пушкина творческий сон – это подлинное бодрствование поэта:

      Душа поэта встрепенётся,

      Как пробудившийся орёл.

      Что бы поэт ни делал в повседневной жизни – это бодрствование не подлинное, это скорее сон, чем бодрствование:

      Молчит его святая лира,

      Душа вкушает сладкий сон.

      Творческие сны начинают сниться поэту только тогда, когда поэт пробуждается от сна обыденной жизни. То же и у Цветаевой: творческое сновидение и есть подлинная реальность, подлинное бодрствование:

      Мы спим – и вот, сквозь каменные плиты

      Небесный гость в четыре лепестка.

      Проблему – для кого писать Цветаева решала точно так же, как и Пушкин, минуя все решения, что могли ещё иметь место. «Писать для народа» – это требование было для неё бессмысленным. Пушкин говорил, что пишет для себя. Цветаева утверждала, что пишет для самой вещи, ради самой вещи: «Вещь, пока пишется – самоцель» («Поэт о критике»). Впрочем, это утверждение согласуется с утверждением Пушкина, что цель поэзии – поэзия. Конечно, как Пушкин, так и Цветаева хотели писать и для читателей, но только для вдумчивых читателей: «Не нужно торопить этих миллионов, приурочивать их именно к этому десятилетию или веку» («Поэт о критике»). Цветаева не надеялась, что будет понята современниками. Так же и Пушкин вовсе не ожидал, что при его жизни его творчество будет оценено читателями: И назовёт меня всяк сущий в ней язык. Это, разумеется, относится не к настоящему, а к отдалённому будущему. Что касается вдумчивого умного и проницательного читателя, его следовало бы воспитать, ибо восприятие и толкование поэзии есть дело трудное, и сложное, как и создание поэзии. Платон первый заговорил о тайне поэзии и о читателе: «Ведь поэзия по самой своей природе загадочна и не раскрывается первому встречному» СКАЧАТЬ