Темное дело. Т. 2. Николай Вагнер

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Тульчиков, брюнет, красавец, с прекрасным тенором, угощал ариями и романсами. В особенности один романс тогда врезался в моей памяти и раздавался в ушах днём и ночью. И до сих пор, как только я услышу этот романс, то тотчас же всё Севастопольское время воскресает в памяти с поразительною ясностью, со всеми его перипетиями и «мучительными днями». Вот и теперь я как будто слышу, как он начинает глухо, morendo[22]:

      Вглядись в пронзительные очи:

      Не небом светятся они,

      В них есть неправедные ночи,

      В них есть мучительные дни.

      Пред троном красоты телесной

      Святых молитв не зажигай,

      Не называй её небесной

      И у земли не отнимай!..

      И потом этот чудный переход:

      Она не ангел-небожнтель

      Но о любви её моля,

      Как помнить горнюю обитель,

      Как знать, что небо, что земля!

      С ней мир иной, но мир прелестный,

      С ней гаснет вера в лучший край,

      Не называй её небесной

      И у земли не отнимай!..

      И сколько раз в течение севастопольской муки, сколько раз среди бессонных, душных ночей я повторял слова этого романса.

      Я и люблю, и ненавижу,

      И в ней все счастие моё

      И все несчастье так-же вижу…

      О! не кляните вы её.

      Мне это будет горько, больно…

      Кляну безумие моё,

      А все люблю её невольно!..

      И помню в первый раз, когда я робко, несмело, самому себе признался в моей любви – я ужаснулся.

      «Давно ли, думал я, мне казалось всякое увлечение немыслимым, и моя разумная, глубокая любовь к Лене представлялась геркулесовыми столбами, дальше которых нельзя идти; и вот!»

      Впрочем, я отдался не сразу этой новой и «ужасной» страсти. (Да! для меня она была ужасная!) Помню, сначала я долго боролся. Я почти месяц, целых три недели не видал её. (И сколько на моем месте не выдержало бы и половину этого испытания!). Правда, в течение двух недель я чуть не каждый день ходил в Севастополь. Я был в госпитале, в бараках, у Томаса. Везде я жадно прислушивался, не услышу ли где-нибудь её имя; но оно точно в воду кануло.

      Каждый раз я шел с смутной надеждой, что узнаю что-нибудь. – Спросить прямо кого-нибудь об ней мне не хотелось, да, может быть, не достало бы и духу спросить хладнокровно; а выдать моё чувство мне было и совестно. и обидно. Протолкавшись и прокутив целый вечер с каким-нибудь встречным людом, я возвращался обратно, со злобой отчаяния.

      Помню, в Севастополь я ходил всегда мимо бастионов, спускался около восьмой артиллерийской бухты и оттуда выходил на Николаевскую площадь. Это был самый безопасный путь. Но оттуда возвращался отчаянной дорогой; в особенности была одна площадка, которая шла от нашей батареи к Чесменскому редуту. Здесь пули, ядра, бомбы крестили и бороздили воздух и землю. И я помню, по целым минутам выстаивал на этой площадке, с сухим отчаянием в сердце, думая: вот, вот ещё одна просвистит, прилетит и прямо в это сердце – неугомонное СКАЧАТЬ