Темное дело. Т. 2. Николай Вагнер

Чтение книги онлайн.

      – Разве нет ничего неизменного? – спросил я. – Ничего что оставалось бы вечно таким, каково оно есть по природе? Вечно равным самому себе?..

      Княжна махнула на меня рукой.

      – Господа! Господа! – закричал Простоквасов: – а вы эту философию того. Оставьте! Здесь мудрости не требуется… Верь, молись и дерись за матушку Русь, за батюшку Царя!.. Вот вам и вся философия…

      – И все к чёрту! – закричал Шульц, протягивая княжне другой стакан шампанского. Но она отказалась.

      – Мне и так жарко, а вы меня поите вином, – сказала она обмахиваясь.

      – Да ведь холодненьким, ваше сиятельство.

      – Оттого вам и жарко, – объяснил Гагинов, – что не послушались меня и пошли пешком.

      Она ничего не ответила. Она полулежала, облокотясь на стенку и доску. Её глаза искрились и меркли. На алых, полных, слегка оттопыренных губах мелькала улыбка. Черные волосы выбились из-под шляпы и растрепались. Она походила на вакханку, на какую-то картину, которую я где-то и когда-то видел, но где не помню. Молча я любовался на неё.

      – Ну философия здесь не допускается, а рассуждение?.. Тоже не допускается? – спросил тихо и насмешливо Тоцкий и посмотрел на Простоквасова.

      – Коли велят, так рассуждай! – подхватил Шульц: – А не велят так и не рассуждай! Пей и дело разумей!

      И он залпом выпил стакан, который держал в руках, прибавя: – Вот как!

      – Смотрите на верх, – указала княжна, – видите это облачко? Точно человечья голова…

      – Это не облако, а целая тучка, – поправил Тоцкий.

      – Ну все равно!.. Смотрите, как оно меняется. Из человечьей головы стала рыбья голова. Может быть, оно несёт в себе пары сегодняшней крови и перенесет их за несколько десятков вёрст (она быстро приподнялась) И знаете ли, это облачко – это в миниатюре целый мир.

      – Это ваше сиятельство – ученость! – протестовал Простоквасов, – а у нас ученость запрещается.

      Но она не слушала его.

      – В этом облачке точно так же как здесь всё движется. Оно само летит по воле ветра.

      – А ветер летит по воле Бога… это всем известно, – подхватил Простоквасов.

      Но она опять не обратила на его слова внимания.

      – Ветер двигается туда где воздух теплее и реже… Мне кажется что и во всем мире так: – всё движется силой тепла, всё переносится, переменяет образы, волнуется. В одном месте льётся кровь, в другом вода; там гремит гром, здесь спят и обжираются…

      – Нет, и здесь гремят громы. Только теперь они замолкли.

      – Ну! Все равно. Только всё это суетится, мечется, волнуется или прозябает… и никто, никто не скажет: зачем весь этот сумбур, эта нелепица, чепуха!.. Эта темная, мрачная или глупая суматоха и толкотня.

      LIV.

      Один из штабных офицеров, кажется, Крупкин, быстро вскочил, встал в театральную позу и продекламировал: