Художественная деталь и целое: структурные и исторические вариации. Е. А. Кондратьев
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Художественная деталь и целое: структурные и исторические вариации - Е. А. Кондратьев страница 29

СКАЧАТЬ бессознательного фигуративного потока. Вслед за Гринбергом он выдвигает тезисы о «завоевании поверхности» и «переизбытке изображения», трансформации визуального в тактильное в искусстве авангарда. Рансьер связывает эти тезисы с идеями Делеза о присутствии чувственно непосредственного в изображении[113]. Функция элемента, по Рансьеру, – деконструирующая, разоблачающая[114].

      Рансьер полагает, что подход Фрейда все еще сохраняет рациональные основания, будучи направленным на поиск индивидуальной истории художника. Фрейдовскому (умеренному) подходу Рансьер противопоставляет идеи Л. Марена и Ж. Диди-Юбермана о тотальности присутствия бессознательного в изобразительном строе произведения. Деталь является не только «уликой», частью бессознательного процесса, но сама по себе замещает некоторое целостное бессознательное содержание.

      В подходах М. Баксендолла, К. Гинзбурга, А. Варбурга разрабатывается искусствоведческий анализ мельчайших элементов художественного сообщения. Согласно этому подходу, наиболее адекватное понимание смысла произведения становится возможным при так называемом «микроанализе», то есть выявлении незначительных, малозаметных выразительных черт при выводе их в максимально широкий идейный, повседневный, ритуальный контекст эпохи.

      Конец ознакомительного фрагмента.

      Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

      Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

      Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

      Примечания

      1

      «Не случайно Чехов, виртуоз детали, открывший новые, богатейшие ее возможности, восставал против подробности… Ошибочно, однако, думать, будто чеховские высказывания «компрометируют» подробности. Разница только в степени лаконизма и уплотненности. В норме отбора, в мере краткости. Разница между деталью и подробностями не абсолютна, существуют переходные формы, промежуточные ступени. Чехов нашел новые пути образного «сгущения» смысловых перекличек, новые художественные ракурсы ассоциаций, сближения вещей и явлений. Отсюда повышенная идейно-художественная нагрузка на деталь. „Чеховское“ наложило отчетливую печать на современную прозу» (Добин Е. Сюжет и действительность. Искусство детали. Л., 1981. С. 305).

      2

      Шапиро М. Некоторые проблемы семиотики визуального искусства // Семиотика и искусствометрия. М., 1972. С. 158.

      3

      Eco U. Einfurung in die Semiotik. München, 1972. S. 216.

      4

      Гильдебранд А. Проблема формы в изобразительном искусстве. М., 1991. С. 32.

      5

СКАЧАТЬ

<p>113</p>

«Материализм описания Гонкуров предвосхищает весьма значимую форму зримости живописной автономии – работу материи, красочного теста, которое утверждает свое владычество над пространством картины. Он провидит на картине Шардена будущее импрессионизма, абстрактного экспрессионизма и action painting, вместе взятых, и вместе с тем предвосхищает будущее описаний и теоретических построений: мышление бесформенного в духе Батая, первозданный мимесис Мерло-Понти, делезовскую диаграмму – ручную операцию, которая аннулирует одно зримое и порождает другое – „тактильную“ зримость, зримость действия живописи вместо зримости ее результата… Шарден превращает изображение стола в жест расточения, уравнивающий акты нанесения краски и накрывания на стол» (Рансьер Ж. Судьба образов // Разделяя чувственное. СПб, 2007. С. 220).

<p>114</p>

«Белая, „бесконечная“ поверхность Малевича, конечные квадратные или прямоугольные картины Мондриана, представая прямым продуктом сезанновского разрыва, в то же время закладывают фундамент современной живописи – живописи, которая наконец освободилась от заполнявших ее облаков. И тут, конечно, надо вспомнить о возвращении облака в кубистскую эпоху – в качестве конструктивного элемента и простого заполнения в „Окнах“ и „Башнях“ Делоне или в „Свадьбе“ Леже; о его частом появлении у того же Леже в качестве „разоблаченного“ объекта, повторяющего контур листка или велосипедного руля, или случайного элемента… или у Лихтенстейна – в виде прорехи в непрерывной регулярной ткани…» (Там же. С. 354).