Ищу человека (сборник). Сергей Довлатов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ на рукавах. Знакомых я не встретил. Пиджак Шаблинского, хранивший его очертания, теснил и сковывал меня. Я чувствовал себя неловко, прямо дохлый кит в бассейне. Лошадь в собачьей конуре.

      Я помедлил, записывая эти метафоры.

      Женщина за столом окликнула меня:

      – Вы Шаблинский?

      – Нет.

      – От «Советской Эстонии» должен быть Шаблинский.

      – Он в командировке. Мне поручили его заменить.

      – Ясно. Текст выступления готов?

      – Текст? Я думал, это будет… взволнованная импровизация.

      – Есть положение… Текст необходимо согласовать.

      – Могу я представить его завтра?

      – Не трудитесь. Вот текст, подготовленный Шаблинским.

      – Чудно, – говорю, – спасибо.

      Мне вручили два листка папиросной бумаги. Читаю:

      «Товарищи! Как я завидую Ильвесу! Да, да, не удивляйтесь. Чувство белой зависти охватывает меня. Какая содержательная жизнь! Какие внушительные итоги! Какая завидная слава мечтателя и борца!..»

      Дальше шло перечисление заслуг, и наконец – финал:

      «…Спи, Хуберт Ильвес! Ты редко высыпался. Спи!..»

      О том, чтобы произнести все это, не могло быть и речи. На бумаге я пишу все, что угодно. Но вслух, перед людьми…

      Обратился к женщине за столом:

      – Мне бы хотелось внести что-то свое… Чуточку изменить… Я не столь эмоционален…

      – Придется сохранить основу. Есть виза…

      – Разумеется.

      – Данные перепишите.

      Я переписал.

      – Отсебятины быть не должно.

      – Знаете, – говорю, – уж лучше отсебятина, чем отъеготина.

      – Как? – спросила женщина.

      – Ладно, – говорю, – все будет нормально.

      Теперь несколько слов о Шаблинском. Его отец был репрессирован. Дядя, профессор, упоминается в знаменитых мемуарах. Чуть ли не единственный, о ком говорится с симпатией.

      Миша рос в унылом лагерном поселке. Арифметику и русский ему преподавали корифеи советской науки… в бушлатах. Так складывались его жизненные представления. Он вырос прочным и толковым. Словам не верил, действовал решительно. Много читал. В нем уживались интерес к поэзии и любовь к технике. Не имея диплома, он работал конструктором. Поступил в университет. Стал промышленным журналистом. Гибрид поэзии и техники – отныне его сфера.

      Он был готов на все ради достижения цели. Пользовался любыми средствами. Цель представлялась все туманнее. Жизнь превратилась в достижение средств. Альтернатива добра и зла переродилась в альтернативу успеха и неудачи. Активная жизнедеятельность затормозила нравственный рост. Когда нас познакомили, это был типичный журналист с его раздвоенностью и цинизмом. О журналистах замечательно высказался Форд: «Честный газетчик продается один раз». Тем не менее я считаю это высказывание идеалистическим. В журналистике есть скупочные пункты, комиссионные магазины и даже барахолка. То есть перепродажа СКАЧАТЬ