Пушкин в русской философской критике. Коллектив авторов
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Пушкин в русской философской критике - Коллектив авторов страница 44

СКАЧАТЬ напишет образцовое произведение, а на полях нарисует чертенка и собственную карикатуру в виде негра в память предка Ганнибала».

      Этою веселостью проникнуты и сказки, подслушанные поэтом у старой няни Арины, и письма к жене, и эпиграммы, и послания к друзьям, и «Евгений Онегин». Некоторые критики считали величайший из русских романов подражанием Байронову «Дон Жуану». Несмотря на внешнее сходство формы, я не знаю произведений более отличных друг от друга по духу. Веселая мудрость Пушкина не имеет ничего общего с едкою иронией Байрона. Веселость Пушкина – лучезарная, играющая, как пена волн, из которых вышла Афродита. В сравнении с ним все другие поэты кажутся тяжкими и мрачными – он один, светлый и легкий, почти не касаясь земли, скользит по ней, как эллинский бог…

      Он вечно тот же, вечно новый,

      Он звуки льет – они кипят,

      Они текут, они горят,

      Как поцелуи молодые,

      Все в неге, в пламени любви,

      Как зашипевшего аи

      Струя и брызги золотые.

      Пушкин не закрывает глаз на уродство и пошлость обыкновенной жизни. Описав смерть Ленского, поэт задумывается над участью безвременно погибшего романтика, которого,

      Быть может, на ступенях света

      Ждала высокая ступень.

      Его страдальческая тень,

      Быть может, унесла с собою

      Святую тайну, и для нас

      Погиб животворящий глас,

      И за могильною чертою

      К ней не домчится гимн времен,

      Благословения племен.

      Но Пушкин никогда не кончает лиризмом; тотчас же показывает он другую сторону жизни:

      А может быть, и то: поэта

      Обыкновенный ждал удел.

      Прошли бы юношества лета,

      В нем пыл души бы охладел,

      В многом он бы изменился,

      Расстался б с музами, женился,

      В деревне, счастлив и рогат,

      Носил бы стеганый халат.

      Узнал бы жизнь на самом деле,

      Подагру б в сорок лет имел,

      Пил, ел, скучал, толстел, хирел,

      И, наконец, в своей постеле –

      Скончался б посреди детей,

      Плаксивых баб и лекарей.

      Этот ужас обыкновенной жизни русский поэт преодолевает не брезгливым, холодным презрением, подобно Гёте, не желчной иронией, подобно Байрону, – а все тою же светлою мудростью, вдохновением без восторга, непобедимым веселием:

      Так, полдень мой настал, и нужно

      Мне в том сознаться, вижу я.

      Но, так и быть, простимся дружно,

      О, юность легкая моя!

      Благодарю за наслажденья,

      За грусть, за милые мученья,

      За шум, за бури, за пиры,

      За все, за все твои дары

      Благодарю тебя. Тобою

      Среди тревог и в тишине

      Я насладился… и вполне, –

      Довольно! С ясною душою

      Пускаюсь ныне в новый путь

      От СКАЧАТЬ