Петербургские тени. Александр Ласкин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ означает «в глухой провинции, у моря»? Если отбросить римские аналогии, что будет в остатке?

      Зоя Борисовна давно задумала поселиться в Царском или Гурзуфе. За это время Гурзуф удалился за границу, а резиденция все еще находилась рядом.

      Конечно, дело не только в воздухе и парках, но в возрасте и болезнях. В казенной обстановке эти трудности переживаются легче.

      Все бы хорошо, но немного мешает казенность. Ощущение временности въелось так, что акварели по стенам ничего не могут изменить.

      Если не больница, то гостиница. Коридор длинный и всегда пустой. Словно рассчитанный на эффектный выезд коляски.

      Чаще всего тишина абсолютная, а вдруг грохот. Значит, уже два. В это время по комнатам здешних постояльцев развозят обед вместе с ужином.

      Отчего, спросите, не одно или другое? Да из-за нехватки времени. Не могут же работники кухни весь день находиться среди дыма и огня.

      На все это Зоя Борисовна смотрит философски. Резким движением отставит тарелку и начинает вспоминать.

      Царское – не только город, но как бы точка зрения. Многие события отсюда видятся по другому.

      Можно сказать, в прежние годы ее зрение отличала близорукость, а теперь дальнозоркость.

      Все, что удалилось, стало отчетливей. Чем непреодолимей дистанция, разделяющая с дорогими людьми, тем более они близки.

Из разговоров. Ирония, шутливость, игра

      АЛ: У нас принято превращать замечательных людей тридцатых годов в героев. Людей не только без страха и упрека, но и без юмора. Это коснулось даже Ахматовой.

      ЗТ: Да, да… Лидия Чуковская написала прекрасную книгу, честь ей и хвала. Правда, Ахматова ее «Записок» уж очень похожа на саму Лидию Корнеевну. Столь же безапелляционная, требовательная, почти революционерка. Вот когда пишет Раневская – это дело другое. Анне Андреевне с Чуковской всегда было непросто. Хотя та действительно вечно ее куда-то волокла, устраивала ее житейские дела. Лидия Корнеевна была в отца… Корней Иванович тоже человек крайностей. Правда, при этом лукавый. Все завещал внучке Люше, зная, что та сделает так, как хочет он… Люша сама мне говорила, что первая ее обязанность – помогать Солженицыну.

      АЛ: И она действительно помогала?

      ЗТ: Долгое время Александр Исаевич просто жил у Корнея Ивановича в Переделкино. В его комнате около кровати всегда стояли вилы. Держать пистолет или ружье он опасался, а с вилами чувствовал себе спокойней… Подобная стилистика чужда и Анне Андреевне, и моему отцу.

      АЛ: Ирония – не что иное как «остранение», если говорить в терминах знаменитой теории Шкловского времен ОПОЯЗА. «Остраненный» я понимаю как «странный». Для того, чтобы что-то оценить в его первоначальном значении, нужно увидеть это как странное, отдельное, не такое как остальное.

      ЗТ: Вот папа и «остранял». Приходит с какого-то заседания, а мама его спрашивает: «Что было?» – «Да ничего не было.» – «Столько часов сидели и ничего не было?» – «Ну очередную форточку разбил Шкловский»… И еще. После войны Роман СКАЧАТЬ