Илион. Дэн Симмонс

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ вот что меня занимает: насколько быстро и ощутимо ход событий способен сменить наезженную колею истории, рассказанной Гомером? Мелкие несоответствия в прошлом без труда объясняются желанием поэта втиснуть важнейшие эпизоды многолетней войны в короткий отрезок десятого года. Но речь не о них. Что, если все и впрямь пойдет по-иному? Если я заявлюсь в ставку… скажем, Агамемнона и проткну вот этим копьем сердце владыки? (Ведь даже в руках обреченного бедняги оружие остается оружием, не правда ли?) Олимпийцы могут многое, однако им не под силу вернуть к жизни погибшего человека (или даже бессмертного, простите за каламбур).

      «Да кто ты такой, чтобы перечить самой Судьбе?» – вякает внутри писклявый такой, благоразумненький голосок, которому доктор философии следовал большую часть своей настоящей жизни.

      «Томас Хокенберри, вот кто! – заявляет ему в ответ новое, пусть и не столь цельное Я. – И мне опротивели пустоголовые качки-кровопийцы, назвавшие себя богами».

      Пробираюсь поближе к Пандару. Беседа этого надутого болвана – хотя и отменного лучника – с Афиной/Лаодоком интересует уже не просто схолиаста Хокенберри, а наемного лазутчика. Обращаясь как воинственный троянец к такому же троянцу, дочь Зевса распаляет его тщеславие, уподобляет первому из лучников Аполлону, сулит несказанную милость Париса, дождь бесценных подарков – и все за один удачный выстрел.

      Пандар заглатывает наживку с крючком и грузилом. «Так говоря, безрассудного воспламенила», – описал этот миг один из моих любимых переводчиков. Укрывшись за щитами друзей, заказной убийца ладит длинный лук.

      Исследователи античности, особенно «Илиады», веками спорили о том, использовались ли в Троянской войне отравленные стрелы. Большинство схолиастов, включая меня, с пеной у рта доказывали обратное: как же, благородные герои, кодекс чести… Чушь. Древние греки не ангелы. А вы думаете, почему даже пустяковые раны в поэме сплошь и рядом приводят к быстрой мучительной смерти?

      Зазвенела тетива. Отличный выстрел, лучше и желать нельзя. Провожаю стрелу взглядом: описывая широкую дугу в сотни ярдов, она летит точнехонько в рыжеволосого царского брата. Менелай стоит на самом виду, вместе со своими воинами наблюдая за переговорами вестников на «ничьей» земле. Вот-вот острый наконечник вопьется прямо в грудь… Если, конечно, какое-нибудь греколюбивое божество не вмешается.

      Да, так и есть.

      Особым, измененным зрением я замечаю, как Афина, вырвавшись из тела Лаодока, квитируется к жертве и – кто бы сомневался, ведь Олимпийцы обожают вести двойные игры! – спасает красавчика от гибели, на которую сама же обрекла, пытаясь развязать новое сражение. С ног до головы окутанная магией, невидимая ничьему взгляду богиня взмахом руки отклоняет стрелу. Словно заботливая мать, отгоняющая муху от спящего сына. (Кажется, это сравнение придумано не мной. Впрочем, не знаю: я уже столько лет не читал «Илиаду»…)

      И все же выстрел попадает в цель. Менелай кричит от боли и падает на землю. Стрела торчит СКАЧАТЬ