Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России. Андрей Гронский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ вдруг становятся пламенными патриотами. Просто волшебное превращение! Избегаю присутствовать при разговорах на политические темы, если кто-то начинает, стараюсь отойти в сторону. Все равно ничего, кроме испорченного настроения из этих разговоров не выйдет. Все аргументы известны заранее. И никого ты ни в чем не переубедишь, как, впрочем, и тебя тоже».

      Позже М. говорил: «2014 год – это год большого разочарования в России как государстве и в соотечественниках, которые раньше воспринимались как вполне добропорядочные, нормальные и разумные люди.

      Меньше чем за год с Россией произошло страшное превращение. Это очень мучительно наблюдать, когда символы, которые раньше были символами национальной исторической гордости, становятся символами преступлений, а еще недавно приличные, разумные, добрые люди начинают напоминать упырей, радующихся чужому горю и жаждущих чужой крови. Многие из них твои друзья и родственники. А у тебя еще остался образ их прежних. Ты за него цепляешься и пытаешься крикнуть им: опомнитесь! А они не слышат».

      Многие из тех, кто не принял действия власти в течение последних лет и происходящие массовые процессы, отмечали, что испытывали чувство бессилия от невозможности повлиять на ситуацию. Одна молодая женщина так сказала по поводу своих переживаний из-за фальсификации выборов и «болотного дела»: «Я очень сильно злюсь, но я ничего не могу сделать…» М. в интервью говорил следующим образом: «Поначалу кажется, что нужно найти единомышленников и действовать. Но единомышленников мало… а договориться бывает непросто… и действий в результате не получается. Хотя поначалу было немало людей, смотрящих на ситуацию также как я, они были растеряны и никак не организованы».

      Респонденты отмечали, что с ходом времени острота переживаний смягчалась. Один из респондентов говорил о том, как постепенно менялось восприятие ситуации с Украиной: «Не хотелось в это верить. Это вызывало растерянность и непонимание и у меня, и у моих близких друзей.

      А потом мы как-то стали возвращаться в реальность… И кто-то это приветствовал, воспринимал это с некоторой бравадой, а кто-то как я отнесся к этому резко отрицательно.

      Казалось, что это какой-то рубикон. Не понятно было как с этим жить и что делать… Если мы способны захватывать чужие территории и начинать войну, то совершенно непонятно как жить в этом государстве теперь… И вообще стоит ли в нем жить, может быть действительно лучше уехать… А потом как-то все успокоилось, улеглось и стало понятно, что как-то жить можно. Что пока еще за слова, если в тюрьму и сажают, то не всех и не часто…» Судя по его высказываниям, ситуация стала восприниматься боле спокойно, более отстраненно, более аналитично.

      Респондент М. так описывал свое состояние осенью 2014 года: «<…> Осенью тяжело и постепенно приходит принятие ситуации. Нет больше добрососедского СКАЧАТЬ