ПЕРВАЯ студия. ВТОРОЙ мхат. Из практики театральных идей XX века. Инна Соловьева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ сих пор оно не умеет сознать в себе этих сил, пробудить и внести их в жизнь…»[125].)

      Создание Первой студии как раз стало попыткой «что-то сделать». В этом поле вызревало ее зерно; на нее перелагался долг «бедному классу» и иные обязательства «первого разумного, нравственного театра», которые К. С. как руководитель МХТ готов был счесть невыполненными и отказывался считать невыполнимыми.

      «Система» создавалась для того театра, который обязательства примет. В помощь его прекрасным задачам.

      В год создания Художественного театра задача была названа так: «Искусство должно сделать то, чтобы чувства братства и любви к ближним, доступные теперь только лучшим людям общества, стали привычными чувствами, инстинктом всех людей… Назначение искусства в наше время – в том, чтобы перевести из области рассудка в область чувства истину о том, что благо людей в их единении между собою, и установить на место царствующего теперь насилия то царство Божие, т. е. любви, которое представляется всем нам высшею целью жизни человечества.

      Задача христианского искусства – осуществление братского единения людей»[126].

      Эти строки Лев Толстой выделял в тексте своей брошюры «Что такое искусство». Брошюра появилась как раз в год создания МХТ, для театра приобрели несколько экземпляров, один можно видеть в библиотеке Станиславского. Кажется, К. С. начал читать, не доехав до дому: страницы не разрезаны, а разняты пальцем.

      Многие испытают после смерти Льва Толстого чувство сиротства. Станиславский писал Немировичу: «Как страшно оставаться на земле без него. Так же страшно, как потерять совесть и идеал»[127]. Создание Первой студии – реальной группы и реального дела, объединяющего людей, – было противодействием такому страху.

      Сулержицкому тут принадлежала роль особая.

      В середине ноября 1910-го он писал Константину Сергеевичу, которого болезнь все еще держала в Кисловодске:

      «Схоронил Толстого.

      Последний раз по знакомой мне дороге, между березовыми рощами, прошел я с ним от станции до дому.

      Вот тут, на перекрестке дороги и Тульского шоссе, я помню, у него заупрямилась лошадь, на которой он ехал верхом, и мы переменились лошадьми… Было тихо, безлюдно.

      Теперь тут стоял синематограф и трещал, снимая гроб, в котором его несли крестьяне, гудел сотенный хор „вечную память“, и над густой черной толпой видна была палка с платком, которой махал дирижер»[128].

      Для Сулержицкого Лев Толстой был главным («поворотным») человеком. С Толстым связаны испытания, которые Сулер выдержал или не выдержал, связан весь сюжет его не очень долгих дней – приключенческий (сказано: «просто „Три мушкетера“») и мученический. Убеждения не велят принять армейскую присягу – месяцы на освидетельствовании в психиатрическом отделении военного госпиталя. Толстой навещал Сулержицкого там, в Крутицах. Присягнуть умолил отец, иначе бы не выпустили. СКАЧАТЬ