ПЕРВАЯ студия. ВТОРОЙ мхат. Из практики театральных идей XX века. Инна Соловьева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Поль, Барабейчик»). «Большое фойе. 1 час. Беседа о „Мнимом больном“. Все участвующие. Гремиславский.

      Студия вечер 8½ ч. Чехов, Шевченко, Кудрявцев.

      Запасной вечер для Бенуа».

      На листе расчерчена жизнь, которой живут вместе. Единство кажется не то что достижимым, а природно заложенным. Такого легкого единства, такого светлого чувства соприродности не могло хватить навсегда, но здесь оно явствует, так что от этого листа трудно оторваться.

      Впрочем, мы-то развернули лист, надеясь уяснить, как там с репетициями Гейерманса. Уясняем: в графике последней декабрьской декады 1912 года их не видно. А показ спектакля «для своих» с разрешения Станиславского 15 января 1913-го состоится, это мы знаем.

      В чем участники «Гибели „Надежды“» в своих воспоминаниях не расходятся, так это в том, что Станиславский берег спектакль от своего вмешательства, соблюдал отдаленность.

      О волнении, в каком завершали работу, они смогут вспоминать с юмором («Реничка, – вдруг говорю я чужим голосом, – я так боюсь, что вся охрипла»), но волноваться было о чем.

      С выходом спектакля на публику, с его легитимизацией наступал конец незаконченности, закрывался широкий веер целей и возможностей. После премьеры студия сдвинется к своему самоопределению как театра. Это перелом ее жизни. Перелом равно предугадывали и студийцы, и создатели студии.

      Отношение Станиславского к перспективе жизни студии как театра изначально было сложным; сложность никогда не будет изжита. Исследователю предстоит снова и снова выходить на острое. Но поверим тем, кто видел Станиславского на представлении «Гибели „Надежды“» 15 января 1913 года, – не мемуаристам (воспоминания могут быть так или иначе скорректированы временем), а репортерам. Репортеры поспешили отчитаться в своих газетах, что Станиславский рад и счастлив.

      Как бы ни сложилось потом, в тот день рад и счастлив.

      Если сыгранный в тот день спектакль был кому-то действительно нужен, то Станиславскому. И не потому лишь, что спектакль мог подтвердить ценность «системы». «Система» ведь не была самоцельной. Нужна была для чего-то.

      3

      Больше пятнадцати лет прошло с тех пор, как Станиславский на первом сборе людей будущего МХТ сказал: «Не забывайте, что мы стремимся осветить темную жизнь бедного класса, дать им счастливые, эстетические минуты среди той тьмы, которая окутала их. Мы стремимся создать первый разумный, нравственный общедоступный театр, и этой высокой цели мы посвящаем свою жизнь». – «Не забывайте…»[122].

      Станиславскому снова и снова казалось: забываем. Не тому посвящаем свою жизнь.

      Можно попросить компьютер, пусть разыщет в письмах и в записных книжках К. С., сколько раз и в каких контекстах возвращается слово «общедоступный». – Много раз и всегда в сходном контексте.

      «Надо предпринимать решительный шаг. Надо из Художественного СКАЧАТЬ