Пленник железной горы. Генри Лайон Олди

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Я думал, меня ругать будут. Нет, никто не ругал, ни за тетиву, ни за лук. Старший брат Мюльдюн-бёгё[6] объяснил: это я расширяюсь. Сила боотурская во мне просыпается – врожденная, семейная. Мол, так и должно быть. За что ругать? Вот съезжу в Кузню, обзаведусь доспехом-оружием, войду в полную силу, стану настоящим боотуром – и все у меня наладится. Если и буду рвать-ломать, так только нужное, правильное. Врагов, например. А пока…

      – Вот ты и попал!

      – Потому что у меня лук охотничий?

      – Ага!

      Ага, на лбу рога! Кто только что сам говорил: всего двое могут? Дюлустан-боотур и Манчары-охотник?! Луки-то хорошие у многих, а воро́ну в глаз, да с пригорка…

      Хотел я сказать это Кустуру, посмотрел на него – и прикусил язык. Он же не виноват, что у него отец – кузнец Тимир, а у меня – Сиэр-тойон. Я-то уже понял: я когда моргнул – разозлился. Значит, расширился. Как в песне поется: «Пусть расширится твоя голова! Пусть будет стремительным твой полет!» Кустур так не умеет. У него голова если расширится, сразу же лопнет. И никто в нашем улусе[7] не умеет. Только моя семья. Ну, еще другие, вроде нас – айыы.

      Есть люди, а есть айыы. Обычное дело.

      – Пузо скулит, – вздохнул Кустур. – Пожевать бы чего, а?

      – Беги домой, жуй!

      – Рано еще. Мать заругается.

      Он скорчил потешную рожу, затянул высоким женским голосом:

      – Вот вся семья за стол сядет, тогда и приходи, проглот!

      – Пошли ко мне! Моя не заругается.

      – Врешь!

      – Да ну тебя! У нее всегда сливки свежие есть…

      – Сливки? – Кустур оживился. – Взбитые?

      – Ну!

      – С мукой?

      – Ну!

      – С брусничкой?

      – С малинкой! С шикшей! Со всем на свете!

      – А точно не заругается?

      – Точно!

      – Тогда пошли! Побежали!

      И мы пошли. Мы побежали – наперегонки. В итоге вышла ничья: оба запыхались и снова перешли на шаг. «Из такого лука конечно!.. Из такого лука и горбун попадет, и калека… – бормотал по дороге Кустур. – И безрукий попадет…» Сам себя убеждал, что ли? Я молчал. Ну да, завидует. Что же мне теперь, нарочно промахиваться, чтоб он не завидовал? Вот вернусь из Кузни, привезу настоящий боевой лук, а этот Кустуру подарю. Точно, подарю!

      Пусть радуется!

      Мы поприветствовали табунщика Ивачана. Теперь нескоро его увидим: завтра ему гнать лошадей в предгорья, там трава сочнее. Миновали обширное утоптанное поле-тюсюльгэ, где собираются на празднества и сходы. Обогнули две дюжины юрт – нарядных, обмазанных свежей белой глиной – и выбрались к нашему дому.

      К дому Сиэр-тойона, моего отца.

      – Все потому, что у тебя лук охотничий, – сказал Кустур. Он снова улыбался: не умел долго сердиться. – СКАЧАТЬ