Последние дни Помпеи. Эдвард Бульвер-Литтон

Чтение книги онлайн.

      – Для вина, – воскликнул Саллюстий, – этот лед то же самое, что для человека опытность, которая, слегка охлаждая пыл его наслаждений, придает им двойную прелесть.

      – Это то же самое, что отказ в устах женщины, – прибавил Главк, – он минутно охлаждает, но чтобы еще сильнее воспламенить нас.

      – Когда же будет опять бой диких зверей? – обратился Клавдий к Пансе.

      – Он назначен на девятый день после ид августа месяца, – отвечал Панса, – на другой день после праздника Вулкана. На этот случай у нас припасен чудеснейший молодой лев.

      – В самом деле, я не шутя об этом подумывал, – сказал эдил серьезно. – Как возмутителен закон, воспрещающий нам отдавать диким зверям наших собственных рабов. Разве мы не вольны делать с нашим добром все, что нам угодно? Я нахожу, что это просто посягательство на принцип собственности.

      – Не так было в добрые старые времена республики! – вздохнул Саллюстий. – И к тому же это мнимое милосердие к рабам сопряжено с лишениями для бедного народа. Как он любит смотреть на хороший бой между человеком и львом! И благодаря такому закону, он, пожалуй, лишится этого невинного удовольствия (если только боги не пошлют нам в скором времени настоящего преступника!).

      – Хуже всего та политика, которая мешает мужественным увеселениям народа! – проговорил Клавдий поучительно.

      – Ну, возблагодарим Юпитера и Судьбу, что нет больше Нерона, – воскликнул Саллюстий.

      – Да, он действительно был тиран. Он закрыл наш амфитеатр на целых десять лет!

      – Удивляюсь, как еще не произошло бунта! – сказал Саллюстий.

      – Да и то он чуть было не случился, – возразил Панса, набивая себе рот жареным вепрем.

      Тут разговор на минуту был прерван игрой на флейтах, и двое рабов внесли новое блюдо.

      – Ага! Какими еще изысканными кушаньями ты намерен угостить нас, любезный Главк? – вскричал молодой Саллюстий со сверкающими от удовольствия глазами.

      Саллюстию было всего двадцать четыре года, но величайшим наслаждением в жизни он считал еду. Быть может, он уже пресытился всеми другими удовольствиями. А между тем он был не лишен таланта и даже обладал добрым сердцем.

      – Я знаю, что это, клянусь Поллуксом! – крикнул Панса. – Это амракийский козленок. Эй! (Он щелкнул пальцами, чтобы позвать раба.) Надо совершить еще возлияние в честь новоприбывшего.

      – Я надеялся, – вставил Главк грустным тоном, – угостить вас устрицами из Британии, но ветры, те самые, что были так жестоки к Цезарю, лишили нас этого лакомства.

      – Да разве они так вкусны? – спросил Лепид, распуская свою тунику, и без того уже распоясанную.

      – В сущности, я подозреваю, что расстояние придает им известную прелесть, – в них нет того прекрасного вкуса, как в устрицах из Бриндизиума. Но в Риме ни один ужин без них не обходится.

      – Бедные бритты! Значит, и они на СКАЧАТЬ