Свечи на ветру. Григорий Канович

Чтение книги онлайн.

      Они вышли на проселок, и мы долго смотрели им вслед: могильщик, я и докторская лошадь. Но ни лошадь, ни Иосиф не испытывали в ту минуту такой обиды, какую испытывал я, на жизнь, на Америку, а особенно на Гитлера, изгнавшего из местечка самого лучшего человека на свете.

      – Разве Гитлер такой сильный? – спросил я у Иосифа, когда Иохельсоны скрылись из виду.

      – А я с ним в цирке не тягался, – улыбнулся Иосиф. – Давай лучше посмотрим, что за барахлишко тебе оставили Иохельсоны.

      Но меня не занимало барахлишко, которое мне оставили Иохельсоны. Я сперва хотел узнать, за что нас убивают.

      – Спроси меня о чем-нибудь полегче, – сказал могильщик. – Кому, скажем, мы продадим нашу клячу?

      – Гитлеру, – обиделся я.

      – Ты слишком много думаешь, малыш. И думы у тебя каверзные, как у отца твоего Саула. Есть Господь Бог на небе, пусть Он и думает. О чем бы Он ни подумал, за решетку никто Его не упрячет. А мы, Даниил, смертные. В отличие от Господа Бога мы думаем вслух.

      – Ну и что?

      – Вслух думать накладно.

      – Но вы же думаете. Например, о кляче.

      – О кляче можно.

      – А о чем нельзя?

      – Мало ли о чем. Что из того, скажем, если я день-деньской буду думать о Гитлере? Если Всевышнему угодно, чтобы нас убивали, так оно и будет. Подумаем, Даниил, о кляче. Такие вот делишки.

      Клячу мы продали водовозу Аницетасу.

      Аницетас долго торговался, уверял Иосифа, что одно дело возить мертвых, другое – воду, что иной покойник весит меньше, чем пустая бочка, особенно ежели его хоронят без гроба, на необструганной доске, а на телегу надо погрузить не пустую бочку, а налитую до краев, причем не одну, а две, и что десять литов – красная цена такому одру.

      Наконец Иосиф и водовоз сошлись на двенадцати литах и отправились к Драгацкому пропустить стаканчик.

      – Разницу пропьем, – сказал Аницетас. – Тогда никто не будет в обиде.