Свечи на ветру. Григорий Канович

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ головы, как бы стыдясь своего непонятного говора, опрятной одежды и сиротства. Они упорно молчали, и в их молчании было что-то от надгробного камня – загадочное и неизбывное.

      Еще в трактире мой опекун Иосиф пытался растормошить рыжеволосого вопросами, но беженец ограничивался восторженными «яволь».

      – Никто не задает на свете столько вопросов, как мы, – сказал трактирщик Драгацкий. – Иногда мне кажется, будто Господь Бог осыпал нас с ног до головы вопросами, а ответы роздал другим.

      – Яволь, – заранее согласился беженец и замолчал.

      Всю дорогу меня так и подмывало задать рыжеволосому единственный вопрос: кто такой Гитлер и почему его так все боятся – и они, и доктор Иохельсон? Пусть рыжеволосый ответит. Не может же быть, чтобы человека преследовали просто так, ради забавы. В чем вина доктора? Чем провинился этот часовщик со странной фамилией, его жена Сарра и их сын Вильгельм, названный в честь самого кайзера?

      – Реб Иосиф, спросите у них, кто такой Гитлер, – сказал я, когда мы подошли к нашему дому. – И за что он нас убивает?

      Но ни рыжеволосый Герман, ни глазастая Сарра, ни постриженный бобриком Вильгельм не обратили на вопрос внимания. Может, они не поняли Иосифа, а может, даже тут, в нашем местечке, боялись того, о ком мой опекун у них спрашивал. Беженцы глядели на захмелевшего могильщика, на его волосатые пальцы, в которых, как рыба, скользил ключ от дома, где я родился и вырос.

      Когда мы вошли в хату, я почувствовал, как откуда-то сверху, с потолка, на мою голову посыпались пух и перья, завьюжили мое лицо, мои руки и ноги, мою спину и грудь. От каждого перышка и от каждой пушинки вдруг так невыразимо печально повеяло бабушкой, ее бранью и лаской, что я закусил губу, чтобы сдержаться и не окликнуть ее по имени.

      – Располагайтесь, – сказал Иосиф, и я выбрался из сугроба воспоминаний.

      Беженцы оглядели хату.

      – Чем богаты, тем и рады, – сказал могильщик, открыл комод и пошарил в темноте рукой.

      – Ничего там нет, – сказал я.

      – Посуда у вас есть? – обратился к черноокой женщине мой опекун Иосиф.

      – Нет, – сказала она. – Мы взяли с собой только необходимое для работы. – Беженка показала на махонький кожаный чемоданчик, ластившийся к ногам часовщика, как дворняга.

      – Не беда. Вещи – дело наживное, – сказал могильщик. – Разве в них счастье? Я, например, всю жизнь без вещей.

      – И счастливы? – тихо спросила Сарра.

      – День счастлив, другой – несчастлив. Человека не надо баловать. Счастье только его портит.

      – Счастье портит?

      – Ну да, – выдохнул Иосиф. – Счастливому на все наплевать. Даже на Бога.

      – Яволь, – закивал рыжеволосый. – Готт блайбт Готт. – Бог есть Бог… – Он метнул взгляд на ходики.

      – Стоят, – сказал Иосиф.

      Беженец что-то объяснил жене, и Сарра перевела его слова могильщику:

      – Герману не нравится, когда часы стоят. Часы, говорит Герман, всегда должны ходить. Даже в пустом доме. Он просит у вас разрешения СКАЧАТЬ