Свечи на ветру. Григорий Канович

Чтение книги онлайн.

      – А он ощипанный, – сказал я.

      – Ощипанный? И впрямь ощипанный, – обрадовался Иосиф. – Ай да Даниил! Ай да хват! Может, ты и меня изобразить можешь?

      – Вы не мертвый.

      – А ты что, только мертвых лепишь?

      – Живых лепить неинтересно.

      – Почему?

      – Живые обижаются.

      – Чудной ты, Даниил. – Могильщик снова покосился на надгробие и сказал: – Картошка стынет.

      Мы сидели с Иосифом за столом и, обжигаясь, ели рассыпчатую картошку, макая ее в густой селедочный рассол! За окном неистово каркали вороны, и от их карканья подрагивали стекла. А может, ветер раскачивал ставню… Если бы не вороны, на кладбище еще можно было бы жить.

      Я вспомнил рассказ свадебного музыканта Лейзера. Вот бы научиться играть так, чтобы они сгорали в воздухе и пепел их носился над шатрами.

      – Ты знаешь, Даниил, – неожиданно сказал Иосиф, – у меня есть деньги. Слышишь?

      – Слышу.

      – Когда-то я хотел купить себе ногу.

      – Почему же вы ее не купили?

      – То была особенная нога. Из кожи и железа. Только ехать надо было за ней аж в Америку. Может быть, я бы и махнул туда, да жаль было расставаться.

      – С кем?

      – С кладбищем… – Иосиф обмакнул в селедочный рассол картофелину, надкусил ее и продолжал: – Может, отвести тебя в город?

      – К отцу?

      – Город – не местечко. Каких там только мастеров нет! Подучишься, вернешься обратно и будешь на католическом кладбище ангелов лепить. За ангелов, малыш, недурно платят.

      Он глянул на меня в упор, ожидая ответа, а я сконфуженно опустил голову, вперил взгляд в тарелку, и в рассоле тускло и искаженно отразилось мое лицо, колыхнулось и исчезло. От неожиданной доброты Иосифа у меня перехватило дыхание, я закашлялся, и могильщик догадался о моей растерянности.

      – Подожду, пока отец вернется, – сказал я Иосифу.

      – Как знаешь, малыш, как знаешь, – сказал он равнодушно, но его морщины сбежались к переносице и в коричневых глазах, прикрытых твердыми, как кора, веками, затеплилась благодарность. Уж очень не хотелось ему остаться одному с мертвецами.

      – В четверг поедешь за своим первым учителем, – сообщил он. – Я буду яму рыть, а ты его привезешь. Вот тебе монета.

      – Не надо, – воспротивился я.

      – Ты сейчас имеешь право на половину заработка!

      – Я похороню своего учителя даром, – сказал я и оттолкнул денежку.