зачастую просто в сердцах. Найда снова припомнила бывшую тётку, сколько раз та ей сквозь зубы, походя, сгинуть желала, и опять поёжилась – пожелания словно бы обошли её стороной, вместо этого вернувшись к желавшему, будто в подтверждение того, что не зря от неё избавились. Бывшей семьи она не помнила, разве что какими-то урывками бабу с дедой. Да было ещё одно воспоминание, мимолётное и размытое, о мужчине, будто бы вытаскивающем её из какого-то омута. Но спросить об этом было некого, а когда она пыталась вспомнить сама, то накатывал такой липкий ужас, что она сочла за благо покрепче забыть. Вот только теперь, в черноте ночного подпола, после встречи с волкодлаком и огульных обвинений, воспоминания не преминули накатиться нескончаемым потоком, вываливая из до сих пор наглухо запертых чердаков памяти всё новые и новые детали. Мглистый водоворот, какие-то заунывные вопли, множество странных светящихся глаз, проступивших в той круговерти, худощавое измученное лицо какого-то мужчины, мерзкое ощущение чего-то склизкого рвущегося внутрь. Найда всхлипнула от ужаса, когда ей померещилось, что из мрака проступают те самые чудны́е разномастные глаза. Когда в темноте что-то прошуршало и прыгнуло ей на колени, у парализованной ужасом девушки не осталось даже сил на крик. Мгла взмуркнула и потёрлась о её щёку, и Найда наконец разрыдалась, от облегчения – это была всего лишь одна из их кошек. Если люди её не жаловали, то кошки наоборот, баловали своим вниманием. Кошка потопталась по ней лапками, безостановочно мурча, и наконец уютно устроилась на коленях, продолжая тарахтеть. Найда прижала тёплое тельце к себе, судорожно наглаживая, словно от этого зависела её жизнь, и сама не заметила, как, наконец, успокоилась и уснула.
* * *
Пропавших девиц нашли только через день, версты на три глубже в лес. Если до этого еще оставалась надежда, что на них напали всё-таки не волкодлаки, то представшая глазам искавших картина не оставляла ни малейших сомнений. Зверье просто бы разодрало и полакомилось, а эти ещё и поглумились. Особенно почему-то досталось Глаше. Тело, выеденное почти полностью, валялось под кустом, а вот голова венчала небольшое деревце. Слегка погрызенные руки и ноги были нанизаны на ветви того же дерева, так что казалось, будто девушка в зелёном платье приветственно распахнула руки. Чуть пониже головы кровавыми бусами были навертаны кишки, то ли её собственные, то ли подружек. Можно было подумать, что оборотни слышали и поняли её болтовню про скорую свадьбу и поиздевались над этим. Словно подтверждением этому, сестра и подружка лежали по обе стороны, с выеденными животами и грудными клетками, раскрывшимися жуткими бутонами. Младшая дочь скорняка свадебным букетом держала в руках собственную голову, а дочь бондаря – мёртвую ворону. Ошмётки плоти, погрызенные рёбра и остатки внутренностей валялись повсюду, словно волкодлаки в кровавом хмелю носились с ними по всей поляне.
Бондарь потрясённо уставился на эту жуткую картину
СКАЧАТЬ
