– Так, – развернулся он к остальным, – расходитесь по домам, избы на ночь заприте. А ты, – веско сказал он, обращаясь к мужу тётки, решив не связываться со вздорной бабёнкой, – дочь на ночь в подполе запри, целее будете.
Тётка собиралась было снова что-то сказать, но под мрачным взглядом бондаря осеклась.
– Завтра продолжим поиски, – добавил он, с презрением взглянув на старосту, которого винил в произошедшем, и первым подал пример, тяжёлой поступью направившись к своем дому.
Топовчане, чуть помедлив, тоже начали расходиться, настороженно прислушиваясь: если это действительно были волкодлаки и они уже подошли так близко к деревне – жди ночных гостей.
Найда поплелась вслед за скорняком с женой, хоть её никто с собой не звал и она подозревала, что мачеха вообще с удовольствием прогнала бы её обратно в лес. Корзина оттягивала руки, после всего пережитого резко накатила усталость, и она едва переставляла ноги. Вместе с усталостью пришло равнодушие, она вполуха слушала, как мачеха убивается по Глашке, но как-то не задумывалась, что именно это значило. Осознание пришло позже, когда она вслед за родителями переступила порог дома. В светлице их ждали лишь две испуганные сестрицы, остававшиеся помогать матери по хозяйству – ни Глашки, ни Дашки дома не было. Сёстры с суеверным ужасом уставились на приёмыша: когда выяснилось, что на девушек в лесу напала стая, и Глафира с Дарьей пропали, про Найду в семье скорняка поначалу никто и не вспомнил. А вспомнив, как и все, решили, что и её тоже задрали волки. Найда поставила корзинку у ближайшей скамьи, чуть растерянно глядя на уже не нужное никому «приданое». От лёгкого стука корзинки об пол мачеха словно бы очнулась и тоже воззрилась на алые чаши бабушкиных ушек. «На приданое… для Глашки» – прозвучало у неё в голове голосом Найды, и она окончательно взбеленилась. Схватила корзинку и швырнула её в падчерицу, бросилась на неё следом, выдрать патлы, но та закрылась руками и выскользнула из избы. Преследовать её разъярённая женщина не стала, вместо этого обратив свою ярость на рассыпавшиеся грибы. С особым остервенением она топтала эльфийские чаши, невесть зачем спасённые Найдой. Топтала до тех пор, пока они не превратились в багряную кашицу и не стало казаться, что в комнате кого-то зарезали. «Лучше б волкодлаки её задрали!» – с ненавистью подумала она. – «Ну ничего! Со СКАЧАТЬ