– Уеду в Краков или в Варшаву, да куда угодно! – жалуется подруге рыженькая. – Маменька жизни не дает. На танцы не ходи, сигареты не кури, слово, ей поперек не скажи! Ну, ты ее знаешь, Настузя… Я ей говорю, что уже совершеннолетняя, а она говорит, пока живешь в моем доме, будешь делать как я скажу… Вот, опять отходила ремнем! Полюбуйся! До сих пор следы не сошли.
Тем временем, Анжей, стоя в кустах, не спускает с панночек глаз. Настузя – черненькая, рослая, длинноногая, с большой красивой задницей и тяжелой грудью. А ее подружка с рыжими, собранными в хвостик волосами, худенькая, невысокая и груди у нее нет совсем. Анжей разглядывает круглые, будто половинки мячей ягодицы панночки и с волнением замечает следы от недавней порки.
– Так тебя в Кракове и ждали, – ворчит Настузя. – А где жить? А как работу искать?
– Краков город большой, – беззаботно отвечает рыжая панночка. – Устроюсь в какую-нибудь лавку или на фабрику. А жить стану в общежитии. Руки-ноги есть, не пропаду!
– Да, ты устроишься, – завистливо говорит Настузя. – Ты, Францишка, такая бойкая!
– Я тебя не брошу, – обещает Францишка. – Я как устроюсь, сразу письмо напишу.
– Честно?
– Честно. Хочешь поклянусь?
Настузя с тоскою глядит на неподвижную, будто стекло черную гладь лесного озера.
– А меня маменька плеткой отходила, – жалуется она. – Знает, что к розгам я притерпелась.
Чтобы взглянуть на задницу подруги, Францишка садится на полотенце. На голых ягодицах Настузи плетка оставила множество побледневших отметин – сливовых, синюшных и пожелтелых.
– Ужас какой! – говорит Францишка. – А тебе что же и, правда, нисколечко не больно?
– Еще как больно! Просто я наловчилась хитрить, и мне, как будто не больно.
– Как это? – недоверчиво спрашивает Францишка.
Настузя задумчиво смотрит на панночку большими васильковыми глазами. Взгляд у нее медлительный и спокойный, будто у коровы.
Анжей не может больше терпеть и расстегивает штаны. Его горячий эрегированный член торчит из кальсон. Анжей со стоном сжимает его в кулаке.
– Ну, как же тебе объяснить. Я думаю о разных вещах… О чем-то приятном…
– Ты это о чем? – подозрительно спрашивает Францишка.
Настузя неожиданно краснеет.
– Ну что ты пристала! Это мой секрет. И потом, мне неловко об этом говорить.
– Это что-то неприличное? Что-то стыдное? Настузя, ну, скажи! – волнуясь, спрашивает Францишка.
– Какая же ты привязчивая! Я тебе ни слова больше не скажу… Ты это слышишь? Как будто в кустах кто-то лазит?
– Ты нарочно это выдумала?
– Да нет же! Там кто-то есть, – говорит Настузя, поднимаясь с полотенца. – СКАЧАТЬ