Любовная лирика Мандельштама. Единство, эволюция, адресаты. Олег Лекманов
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Любовная лирика Мандельштама. Единство, эволюция, адресаты - Олег Лекманов страница 23

СКАЧАТЬ косвенно еще раз указывает на значение, которое для становления любовной лирики Мандельштама имела встреча с Мариной Цветаевой. Эта встреча раскрепостила поэта. После расставания с Цветаевой он очень скоро начал писать стихи, обращенные к другим женщинам. Как точно сформулировала в своих воспоминаниях вдова поэта, «Цветаева, подарив ему свою дружбу и Москву, как-то расколдовала Мандельштама»137.

      Глава четвертая

      «Сколько я принял смущенья, надсады и горя» (1916–1917)

      1

      Название этой главы – цитата из стихотворения Мандельштама «С миром державным я был лишь ребячески связан…» (1931). Ее приводит, перечисляя в «Листках из дневника» любовные увлечения поэта, Ахматова. Начинается список, как мы помним, с имени Анны Зельмановой-Чудовской.

      Второй была Цветаева, к которой были обращены крымские и московские стихи, третьей – Саломея Андроникова, <…> которую Мандельштам обессмертил в книге «Tristia»138.

      Ахматовское перечисление завершается выводом:

      Всех этих дореволюционных дам (боюсь, что между прочим и меня) он через много лет назвал – «нежными европеянками»:

      И от красавиц тогдашних, от тех европеянок нежных

      Сколько я принял смущенья, надсады и горя!139

      Если не ограничиваться цитацией только двух строк из этой строфы, а привести всю строфу полностью:

      Чуя грядущие казни, от рева событий мятежных

      Я убежал к нереидам на Черное море,

      И от красавиц тогдашних, от тех европеянок нежных

      Сколько я принял смущенья, надсады и горя!140

      сразу же станет ясно, что речь здесь идет отнюдь не об Ахматовой, а о тех красавицах («нереидах»), с которыми поэт общался на побережье Черного моря, в Крыму.

      Весьма выразительным комментарием к мандельштамовским строкам может послужить позднейший монолог одной из таких «нереид» – Саломеи Андрониковой, воспроизведенный в рассказе Эдуарда Лимонова «Красавица, вдохновлявшая поэта». Можно было бы счесть его плодом фантазии склонного к эпатажу автора, если бы Андроникова не делилась этим воспоминанием и с другими собеседниками:

      Втроем, насколько я помню, мы сидели в шезлонгах, петербургские девушки… <…> Рядом недалеко от нас возилась в мокром песке, вокруг граммофона, группа мужчин. Они вытащили на пляж граммофон, дуралеи, и корчили рожи, чтобы привлечь наше внимание. Среди них был и Мандельштам. В те времена, знаете, дамы не купались, но ходили на пляж… <…> Мы все, хохоча, обсуждали мужчин в группе. <…> Когда <…> речь зашла о Мандельштаме, мы все стали дико хохотать, и я вскрикнула, жестокая: «Ой, нет, только не Мандельштам, уж лучше с козлом!»141

      На протяжении всей своей взрослой жизни Мандельштам время от времени влюблялся в красавиц и едва ли не каждый раз принимал новую порцию «смущенья, СКАЧАТЬ



<p>137</p>

Там же. С. 69.

<p>138</p>

Ахматова А. Листки из дневника. С. 127.

<p>139</p>

Там же. С. 127–128.

<p>140</p>

ОМ-1. С. 154.

<p>141</p>

Лимонов Э. Красавица, вдохновлявшая поэта // Синтаксис. Париж. 1990. № 29. С. 146.