Сталин и я. Redshon

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ оружия.

      От Коли я много интересного узнал про отечественную генетику и биологию. Про Толкиена, конечно, послушал. Помимо того, узнал я, что Коля любит поэзию, и что любимый поэт его – Гумилев.

      – Это фашиствующий фальсификатор истории, что ли? – спросил я.

      Коля посмотрел на меня как на чумного. Потом задумался и ответил:

      – Нет. Это его папа. А мама его – Анна Ахматова.

      Потом Коля прочел мне наизусть «Дракона», «Память», «Рабочего»… Много чего прочел, он Николая Степановича всего на память знает.

      В общем, Колин авторитет, авторитет Ахматовой и обаяние стихов отца заставили меня задуматься: «А с чего это я о человеке сужу по Чивилихину только?» Одно мнение против трех, однако.

      С тех пор я Львом Гумилевым заинтересовался и стал откладывать в голове все, что о нем читал или слышал. Помню вот такой пассаж из убитого не так давно русского писателя Балашова: «Изучали бы историю по Гумилеву, давно бы уже дурью перестали маяться».

      С подачи Ника Перумова я прочел «Этногенез и биосфера Земли». Прочел и не понял: «И чего тут Чивилихина задело?» Вроде все складно.

      Когда же мне удалось на семинар Льва Николаевича попасть, где он как про своих знакомых рассказывал про разных Жужей и Жужаней, мое недоверие сменилось на абсолютный восторг.

      «Вот каким должен быть настоящий ученый!» – решил я и пошел служить в армию.

      В армии я, конечно, выучил почти все стихи Николая Степановича наизусть, ну а все, что писал в журналах его сын, мне друзья присылали. Тексты эти я как откровение воспринимал.

      И до такой степени я наинспирялся в своем почитании Льва Николаевича, что попросил девушку свою, Аню Суворову, выяснить домашний адрес Гумилева. Она выяснила и прислала.

      И написал я Льву Николаевичу письмо примерно следующего содержания: «Дескать, пишет вам солдат Новокшонов, который вас начитался и истину просек. А раз так, решил он креститься, а вас просит быть его крестным папой».

      Смех смехом, но через две недели, стоя в наряде дежурным по роте получаю ответ:

      «Дело хорошее, Дмитрий Евгеньевич. Покрещу. Будете в отпуске или демобилизуетесь – звоните». И номер телефона квартиры на Большой Московской тут же.

      Уже потом, учась на филфаке Ленгосуниверситета, обратил я внимание на странную вещь. Люди, общение с которыми мне было неприятно, Гумилева или ненавидели, или подсмеивались над ним. А так как таких людей было большинство, помалкивал я. И оттого тоже пользу приобрел – научился молчать, и осознал Псалом о том, что «блажен муж, иже не ходит»…

      Однажды в 1992 году, придя на кафедру, я узнал от Александра Иосифовича Зайцева, что Лев Николаевич в больнице, и что очень плох. Тут мне что-то не по себе стало. Александр Иосифович тоже явно переживал и на лицо посерел. И сказал, как сейчас помню:

      – Помоги СКАЧАТЬ