Одна сверкающая нить. Салли Колин-Джеймс

Чтение книги онлайн.

      – Allora! Они провели вместе целых три месяца. О чем можно столько болтать? Мужчина за всю жизнь столько не наговорит.

      Он впервые смеется, и я вижу, что он не стар. Я зачарована его вопросом, но молчу.

      – Синьор Альбертинелли!

      Из ризницы к алтарю, позвякивая связкой ключей, выходит не пономарь, а сам падре Ренцо.

      Мужчина, который, как выяснилось, художник по имени Альбертинелли, роняет мои туфли на пол. Я сую в них ноги. В них я чувствую себя еще более неловко и спотыкаюсь, не ступив и шагу. Мужчины обнимаются и радостно похлопывают друг друга по спине.

      – Это триумф!

      Падре Ренцо указывает на картину. Снова поочередное похлопывание по спинам, шумное приветствие мужчин.

      – Как поживает ваш друг, монах?

      – Фра Бартоломео? Не спрашивайте! – отвечает синьор Альбертинелли. – Все еще убивается по безумному монаху. Он скорей дотронется до женщины, чем возьмет в руки кисть.

      – Многие до сих пор убеждены, что Савонарола проповедовал правду, – говорит падре.

      – Если правда уничтожает искусство, лучше я поживу во лжи, – отвечает Альбертинелли.

      Я отхожу от алтаря и иду по церкви. Мужчины не обращают внимания на стук каблуков. Они еще держатся за руки, когда я провожу ладонью по воде купели и быстро осеняю себя крестным знамением.

      – Regazza! Scusami![15] – кричит мне вслед художник.

      Я толкаю входные двери, в церковь просачивается утренний свет. Слышу быстрые шаги художника.

      – Антония! – кричит теперь падре Ренцо. – Простите мою рассеянность. Giorno, giorno! Как поживает ваша матушка? И отец? Я не встречал его с Пасхи. Как дела в таверне?

      Я поворачиваюсь к мужчинам, двери за мной закрываются с прохладным порывом.

      – Расскажешь в следующий раз, – говорит художник.

      – Мать и отец здоровы, благодарю вас, – обращаюсь я к падре Ренцо, не обращая внимания на художника.

      – Расскажет вам что? – спрашивает его падре.

      – О чем болтают эти женщины.

      Альбертинелли показывает на картину и подмигивает падре.

      – Они провели вместе целых три месяца, пока не родился Иоанн Креститель. Можете вообразить, какими тайнами они делились?

      – Да, людям часто любопытно, о чем могли бы говорить друг с другом святые, – соглашается падре, но я вижу, что ему это совсем не интересно.

      – Поклон родителям, – говорит падре.

      – Sì, Padre. Grazie[16].

      – В следующий раз расскажешь мне их тайны, – настаивает синьор Альбертинелли.

      Когда двери за мной захлопываются, я очень довольна, что ничего такого не расскажу.