Смерть Вазир-Мухтара. Юрий Тынянов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ быть, ты, Саша, рассудил даже заняться здесь журналами?

      Очень мирно, но, боже, что за legato! И Jean, и Персия, и все решительная дичь: не хочет он в Персию, и не поедет он в Персию.

      – Я сказал Ивану Федоровичу, что прошу представить меня только к денежному награждению. Я все предвидел, маменька.

      Опять посмотрел на нее дипломатом, статским советником, восточным царьком.

      – Я же, собственно, расположен к кабинетной жизни. А, прочем, увижу…

      Встал он совершенно независимо:

      – Я пойду. Домой я сегодня буду поздно.

      Перед самым порогом спасения Настасья Федоровна остановила его, прищурясь:

      – Ты возьмешь каретку?

      Он был готов ездить решительно на всем: на дрожках гитарой, на щеголеватом купеческом калибре, но только не в семейственной каретке.

      – За мною прислал карету Степан Никитич, – он солгал.

      – А.

      И он спасся к парадным сеням, через первую гостиную – светло-бирюзовую и вторую гостиную – голубую, любимые цвета Настасьи Федоровны. В простенках были зеркала, а также подстольники с бронзой и очень тонким, вследствие сего вечно пыльным, фарфором; но и простым глазом было видно, что люстры бумажные, под бронзу. Чахлую мебель покрывали чехлы, которые здесь были со дня, как помнил себя Александр. В диванной он помедлил. Его остановил трельяж, обвитый плющом по обе стороны дивана, и две горки а 1а помпадур.

      Глупей и новей нельзя было ничего и представить, новые приобретения разорявшейся Настасьи Федоровны.

      И карсель на одном столе, чистой бронзы.

      Он постоял в углу у двери, перед столбом, который вился жгутом, столбом красного дерева, который загибался кверху крючком и этим крючком держал висящий фонарь с расписными стеклами.

      Все было неудавшаяся Азия, разорение и обман.

      Не хватало, чтобы стены и потолок были оклеены разноцветными зеркальными кусочками, как в Персии. Так было бы пестрее.

      Это был его дом, его Heim[5], его детство. И как он все это любил.

      Он устремился в сени, накинул плащ, выбежал из дому, упал в карету.

      2

      Озираясь с некоторым любопытством, он получил впечатление, что движение совершается кругообразно и без цели.

      Одни и те же русские мужики шли по мостовой – взад и вперед.

      Щеголь пронесся на дрожках от Новинской площади, и сряду такой же в противоположную сторону. Впрочем, он понял, в чем здесь дело: оба щеголя были в эриванках.

      Не успели еще взять Эривани, как московские патриоты выражали уже свою суетность, напялив на головы эти круглые эриванки.

      Нет, для Москвы, любезного отечества, не стоило драться на Закавказье, делать Кавказ кладбищем и гостиницей.

      Пересек Тверскую, поехал по Садовой. Подозрительно грязны и узки были переулки, вливавшиеся в главные улицы. Карета свернула. Точно в Тебризе, где рядом с главной улицей грязь первозданная, а мальчишки ищут друг у друга вшей. Торчали колокольни. Они походили на минареты.

      Он СКАЧАТЬ