Русский храм. Очерки по церковной эстетике. Н. К. Бонецкая

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ смысле искусственная, прихотливая, рациональная во всех деталях. Исторически первый образец данного жанра, задавший ему канон, – Акафист Богородице, – организован строго логически171. Но данная организация также подчинена молитвенности: акафист призван установить молитвенную связь людей с Пресвятой Девой. Чтение акафистов во многом сходно с молитвой перед иконой, акафист – это словесная, умная икона.

      Здесь интересно вспомнить о той разнице в понимании иконы и иконопочитания, которая разделяет весьма близких во многих отношениях софиологов Флоренского и Булгакова. Для Флоренского сама предметность, материальность иконы оказывается религиозно значимой. Не только лик, но и организация иконного пространства, прорисовка складок на облачениях, оттенки красок, употребление золота, а также особым способом подготовленная иконная доска представляются Флоренскому обладающими бытийственным достоинством. В событии общения христианина с иконой для Флоренского важно уже чисто эстетическое созерцание изображения (см. описание икон Богоматери Одигитрии и Святителя Николая в работе «Моленные иконы Преподобного Сергия»), – и при этом не очень ясно, каким мыслится Флоренскому переход от этого внешнего видения иконы к молитве – глубинному контакту молящегося с иконным Первообразом.

      Если внимание искусствоведа Флоренского сосредоточено на предметности иконы, то о. Сергий Булгаков склонен, напротив, считать, что предметность – образ и материал – как бы вообще в икону, в ее собственном смысле, не входит. Быть может, работы Булгакова об иконе вообще полемически обращены против концепции Флоренского. Для Булгакова икона является как бы облекшимся в краски именем. При этом особенности изображения как такового не важны: изображение, в отношении Первообраза, признается им не за символ, как у Флоренского, но считается иероглифом. Ум того, кто предстоит иконе, сосредоточен на имени первообразной личности; само же изображение не должно привлекать к себе его внимания. Поэтому единственно значимым на иконе является надписание – имя Первообраза. И Булгаков, на наш взгляд, здесь точнее, чем Флоренский, описывает то, что Церковью возведено в догмат – почитание иконы, поклонение ей, молитву перед ней172. Действительно, для опыта эстетического созерцания по Флоренскому икона остается объектом, вещью мертвой, предметом потребления, – как ни кажется неуместным это слово по отношению к высоким рассуждениям Флоренского. В них нет места любви и молитве, и налицо лишь воображение (всматривание в художественные детали иконы) и мнения (эстетические рассуждения по поводу иконного образа), которые, как мы видели выше, епископом Игнатием связывались с идолопоклонничеством. Булгаковское же именование (сосредоточенность на имени святого, написанного на иконе) – это выход личности из себя ради обращения к Первообразу173. Но у Булгакова налицо другая крайность – тенденция к протестантскому или иудаистскому запрету на священные изображенияСКАЧАТЬ