На берегах Невы. Ирина Одоевцева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ действительно было необходимо. Она жила в Бежецке у матери и тетки Гумилева, вместе с дочкой Леночкой и Левой, сыном Гумилева и Ахматовой.

      Гумилев не раз вспоминал при мне, как она в ответ на его вопрос – хочет ли она стать его женой? – упала на колени и всхлипнула: «Я не достойна такого счастья!»

      Жизнь в Бежецке назвать «счастьем» никак нельзя было. Скорее уж там: «Было горе. Будет горе. Горю нет конца».

      Аня Энгельгардт казалась четырнадцатилетней девочкой не только по внешности, но и по развитию.

      Очень хорошенькой девочкой, с большими темными глазами и тонкими, прелестными веками. Я никогда ни у кого больше не видела таких век.

      В то июльское воскресенье 1920 года, когда она открыла мне кухонную дверь, я, хотя и знала, что к Гумилеву на три дня приехала его жена, все же решила, что эта стриженая девочка-ломака в белой матроске, в сандалиях и коротких чулках никак не может быть женой и матерью.

      Она же сразу признала меня и, как-то особенно извернувшись, звонко крикнула через плечо:

      – Коля! Коля! Коля! К тебе твоя ученица пришла!

      То, что я ученица ее мужа, она никогда не забывала. И это иногда выражалось очень забавно.

      Так, уже после расстрела Гумилева она во время одного из моих особенно удачных выступлений сказала:

      – И все-таки я отношусь к Одоевцевой как королева. Ведь я вдова Гумилева, а она только его ученица.

      Но была она премилая девочка, и жилось ей не только в Бежецке, но и в Петербурге нелегко. Гумилев не был создан для семейной жизни. Он и сам сознавал это и часто повторял:

      – Проводить время с женой так же скучно, как есть отварную картошку без масла.

      Еще об эгоизме Гумилева.

      Весной 1921 года обнаружилось, что Анна Николаевна, как он подчеркнуто официально звал свою жену, почему-то не может продолжать жить в Бежецке и должна приехать в Петербург.

      К тому времени Паши уже не было. Вместе с Аней приехала и Леночка.

      – Можно с ума сойти, хотя я очень люблю свою дочку, – жаловался Гумилев. – Мне для работы необходим покой. Да и Анна Николаевна устает от хозяйства и возни с Леночкой.

      И вот Гумилев разрубил гордиев узел, приняв соломоново решение, как он, смеясь, говорил.

      В Доме искусств тогда жило много писателей.

      Гумилев решил перебраться в Дом искусств. В бывшую баню Елисеевых, роскошно отделанную мрамором. С потолком, расписанным амурами и богинями. Состояла она из двух комнат. У Гумилева был свой собственный «банный» кабинет.

      – Я здесь чувствую себя древним римлянином. Утром, завернувшись в простыню, хожу босиком по мраморному полу и философствую, – шутил он.

      Жить в Доме искусств было удобно. Здесь Гумилев читал лекции, здесь же вместе с Аней и питался в столовой Дома искусств.

      Но возник вопрос: как быть с Леночкой? Детям в Доме искусств места не было. И тут Гумилев принял свое «соломоново решение». Он отдал Леночку в СКАЧАТЬ