На шее Мэг проступили сухожилия, будто под кожей до звона натянулись струны. Она оперлась локтями о стол, глядя матери в глаза, и тихо отчеканила:
– Хорошо. Я придумаю что-нибудь поинтереснее.
Эмили снова кивнула:
– Отлично, действуй.
Война продолжалась. И Мэг была твердо настроена одержать в ней победу. Окончить чертов колледж, не потратив на него ни единого лишнего дня.
Ни единого прогула. Ни единого опоздания. Ни единой пересдачи. Ни единого задержанного доклада или исследовательской работы.
Педагоги умилялись прилежанию мисс Сольден и не уставали ставить ее в пример остальным студентам. Декан всерьез считал, что Маргарет нашла свое подлинное призвание, о чем не замедлил сообщить судье Сольден в суховато-одобрительном письме.
Эмили прочла письмо, усмехнулась и одним щелчком мышки отправила его в "корзину": она-то знала природу успехов дочери и ни на миг не позволяла себе заблуждений. Мэг стремилась разделаться с навязанным ей колледжем, швырнуть диплом матери в лицо, послать ее к черту и заняться собственными делами.
И судья знала: у нее получится. Ведь когда-то давно мать самой Эмили (утонченная преподавательница игры на фортепьяно) сообщила, что не даст ни гроша на юридический факультет, ибо не позволит дочери угробить свою жизнь на воров и убийц. Эмили пожала плечами и устроилась работать в приют для нелегальных иммигрантов. Полгода мать смотрела, как Эмили, возвращаясь с работы, хладнокровно вычесывает вшей и складывает в стиральную машину дурно пахнущие рубашки, но держалась. Однако две ночи в больнице у кровати дочери, до беспамятства избитой одним из подопечных, раскрошили упорство музыкантши в черепки.
У Эмили получилось. Получится и у Мэг.
***
У нее не получится. После двух с половиной лет непрерывной войны Мэг впервые почувствовала, что готова сдаться. А ведь она торжествовала, поступив на заключительный курс и уже видя, как вдали реют лучезарные знамена свободы, которые даже матери не по праву будет спустить.
Но пришла зима, и с ней начался ад: обязательная практика в больнице. Выбранная Мэг стратегия, столь успешно действовавшая все это время, оказалась тут совершенно бесполезна. Здесь мало было показного прилежания и упорной зубрежки, нарочитой пунктуальности и прочего студенческого арсенала, против которого беззащитны сердца педагогов. Здесь все вдруг стало всерьез, раз и навсегда обнажив перед Мэг подлинное лицо навязанной ей профессии.
Дежурства в клинике были ужасны. Особенно ночные. Иногда тягомотно-бесконечные, замершие в вязкой тишине, приглушенном свете коридоров, запахе дезинфекции и дешевого кофе. Иногда устало-хлопотливые, СКАЧАТЬ